Харлан Эллисон - Ночная жизнь на Киссальде

— Энох… можно, я буду называть вас Энох…

Энох пробормотал, что он будет в полном восторге, если к нему будут обращаться «Энох», и голос продолжил:

— У нас, э… небольшие затруднения с пониманием ваших слов.

— Как так?

— Ну, мы записываем на ленту этот разговор… э, вы ведь не против, чтобы мы его записывали, не так ли, Энох?

— Эге.

— Да, ну так вот. Мы обнаружили в записи следующие слова: «френзель», «смельчать», «нольнег»…

— НОЛЬНЕК, — поправил Энох Миррен. — Нольнег — это совсем другое дело. Собственно говоря, если вы назовете нольнек нольнегом, кто-нибудь из тлиффов наверняка сильно обеспокоится и направит ренак…

— ХВАТИТ! — в голос допрашивавшего вернулись исторические нотки. — Нольнек, нольнег, кому какая разница…

— О, разница значительная. Понимаете, как я уже говорил…

— …Это АБСОЛЮТНО неважно, Миррен, задница ты этакая! Мы ни слова не понимаем из того, что ты говоришь!

Женский голос перебил:

— Отойди-ка, Берт. Дай, я с ним поговорю.

Берт пробубнил себе под нос какое-то невнятное оскорбление. Если Энох чего-то терпеть не мог, так это неясностей.

— Энох, — произнес женский голос, — это говорит доктор Арпин. Инез Арпин. Помните меня? Я еще входила в медицинскую комиссию перед вашим отлетом.

Энох обдумал эту информацию.

— Вы были чернокожая леди в очках и с кляксами?

— Нет. Я белая леди в резиновых перчатках и с ректальным термометром.

— О, ну да, конечно. У вас потрясающие коленки.

— Спасибо.

В микрофон ворвался голос Берта:

— Гос-с-споди БОЖЕ, Инез!

— Энох, — продолжала доктор Арпин, не обращая на Берта внимания, — вы говорите на иностранных языках?

Энох Миррен мгновение помолчал, затем ответил:

— Уф, я страшно извиняюсь. Кажется, я так долго был связан с киссальдианином, что усвоил порядком того, как он говорит и думает. Я правда извиняюсь. Я постараюсь перевести.

Снова заговорил любознательный голос:

— Как вы встретили этого, э, киссальдианина?

— Да он просто появился. Я его не звал, ничего такого. Даже и не видел, откуда он взялся. Только что его не было, а тут вдруг раз — и есть.

— Но как он попал со своей планеты на Землю-2? — вступила доктор Арпин. — Может быть, на каком-то космическом корабле?

— Да нет, он просто… пришел. Он может перемещаться усилием воли. Он мне сказал, что почувствовал мое присутствие и попросту перепрыгнул ко мне из этой своей иной звездной системы. Я думаю, такое возможно только при настоящей любви. Разве это не здорово?

Все три голоса попытались заговорить одновременно.

— Телепортация! — удивленно сказала доктор Арпин.

— Непосредственное общение мыслями, телепатия через неисчислимые световые годы пространства, — благоговейно проговорил любознательный голос.

— И чего оно хочет, Миррен? — осведомился Берт, забыв про свою вкрадчивость. Его голос был самым громким.

— Только заниматься любовью; в самом деле, совершенно испорченная малютка.

— Значит, ты просто взял и спознался с этой отвратительной тварью, так получается? И не подумал даже о моральных устоях, или о возможности заражения, или о своей ответственности перед нами, или о порученном тебе деле, или вообще о чем-нибудь? Просто взял и слегся с этим тошнотворным извращенцем?

— Мне тогда показалось, что это удачная мысль, — объяснил Энох.

— Так вот это была паршивая мысль, Миррен, что ты на это скажешь? И последствия не замедлят, об заклад побьюсь, не замедлят! Дознание! Нужно установить меру ответственности! — Берт снова орал. Доктор Арпин пыталась его успокоить.

В этот момент Энох услышал, как где-то взвыла сирена. Она донеслась до него через динамики в потолке вполне отчетливо, а мгновение спустя динамики отключили. Но за это мгновение звук сирены заполнил камеру для опросов, предупреждая своими завываниями о грозной опасности. Энох сидел нагишом в тишине и в темноте, напевая себе под нос и ожидая нового появления голосов. Он надеялся, что ему скоро позволят вернуться к своему киссальдианину.

Но голоса больше так и не возникли. Никогда.

Сирена взвыла из-за того, что отвратительная тварь исчезла. Ксеноморфологи, обследовавшие ее сквозь стекло с односторонней прозрачностью, выходившее из операторской кабины в изолированный бокс для проведения экспериментов, отвернулись всего на несколько секунд, чтобы принять из рук техника третьего класса по чашке дымящегося кофе со стимуляторами. Когда они повернулись обратно, бокс был пуст. Отвратительная тварь исчезла.