Леон Юрис - Хаджи

президент Сирии Хосни аз-Зиам, и

премьер-министр Египта Ахмед Махер Паша, и еще

премьер-министр Сирии Мухсен эль-Барази, и

премьер-министр Ливана, за которым последовали в Иорданию, куда он отправился с визитом, и изрешетили пулями из проезжавшей мимо машины, и еще

главнокомандующий сирийской армией Сами эль-Хеннави, и

шейх Хасан аль-Банна, лидер египетского Мусульманского братства, а также

египетский министр Амин Осман, и

целый набор министров, судей, шефов полиции и генералов,

не говоря уже о бесчисленных неудавшихся попытках.

В Ираке было четыре переворота.

В Иордании премьер-министров меняли, кажется, каждый месяц.

А дегенеративный, продажный, мерзкий египетский король был свергнут бунтом офицеров, после чего бежал и теперь вел развратную жизнь на Ривьере.

На иорданский трон взошел сын Абдаллы эмир Талаль. Два десятилетия он бездель-ничал в скуке и неприязненных отношениях со своим деспотичным отцом. После его ко-ронования другие арабские лидеры стали расхваливать его как врага своего покойного от-ца, как патриота, который покончит с британским хозяйничаньем в стране.

Увы, король Талаль был душевнобольным. Половину своих молодых лет он провел в частных санаториях Европы, а чтобы заявить претензию на трон, вернулся в Иорданию из швейцарской больницы для душевнобольных. Правил Талаль недолго. Сумасшедший ко-роль, поддерживаемый англичанами и Легионом, был явно не способен править.

По тайному соглашению между военными и парламентом Талаль был ловко смещен и похищен из страны. Остаток своей жизни он провел в изгнании, сначала в Египте, а по-том на заброшенной вилле в Турции.

Старший сын Талаля Хусейн был провозглашен королем при регентском правлении. Молодой Хусейн избежал гибели возле Аль-Аксы благодаря тому, что одна из пуль убий-цы, предназначенная ему, отскочила от медалей на его пятнадцатилетней груди.

Если и созрело время для восстания, то это был момент смерти Абдаллы. Как реак-ция на репрессии иорданцев, по всем лагерям Западного Берега заполыхали бунты. Без-образные, нередко кровавые, без реальной цели, приносящие разве что призрачное облег-чение.

Отчаянно требовался голос, который мог бы нас сплотить. Я был полон ожидания, что хаджи Ибрагим выступит, объединит нас и даст нам руководство и направление дей-ствия. Вместо этого он затаился и тихо миновал ответные удары иорданцев невредимым и незамеченным. Мой храбрый, благородный отец, предмет моего поклонения, смолк. Огонь в нем почти совсем погас. Для меня это был ужасный удар и разочарование.

Пока Арабский легион давил инакомыслящих, хаджи и то, что осталось от старого руководства, занялись своими собственными делами и спасали собственные шкуры. Я на-чал ненавидеть их за беспрерывное хныканье об изгнании и возвращении. Вся гордость и достоинство, которые у них были, теперь исчезли. Это были обиженные, заслуживающие жалости люди, готовые жить в застое причиненных им несправедливостей.

Теперь лагери забрали к себе Объединенные Нации, администраторы с голубыми глазами и золотистыми волосами. Теперь они будут принимать за нас наши решения.

Иорданцы больше не охотились за моим отцом, ведь он показал себя умиротворен-ным. У Ибрагима все еще было положение, определявшееся его прошлым, и нынешняя слава как отца мученика Джамиля, и он использовал это, чтобы выпросить у ЮНРВА пост главы комитета, предназначенного создать в Иерихонском регионе промышленность и передовое сельское хозяйство. Он быстро устроил Камаля на работу в одном из оонов-ских медицинских складов. Она как раз подходила для Камаля. Ему почти ничего не надо было делать, лишь дремать в укромном уголке, а помощник приносил ему кофе и делал всю работу. Камаль я никогда не приукрашивал, а теперь он превратился в моих глазах просто в неряху.

Некогда живая и занятная, Фатима лишилась своих соков в Акбат-Джабаре. Оба они едва шевелились, чтобы отгонять мух. Камаль станет старше, сменит отца в кафе, будет играть в трик-трак, сосать кальян, фантазировать об огромной вилле, в которой он жил в Табе, и посылать своих детей в федаины, чтобы они отобрали у сионистских собак его свободу.

Удивлял нас Омар. Большую часть времени он проводил в Иерихоне и донимал вла-дельцев магазинов, пока в конце концов не получил работу в маленькой бакалейной лавке. Омар продвинул дело тем, что стал варить кофе и разносить сладости ожидающим колон-нам машин на мосту Алленби. Он стал выполнять поручения водителей грузовиков и в конце концов нашел работу для себя на почте.