Леон Юрис - Хаджи

Немногословные замечания Чарльза Маана начинали расстраивать старого бедуина. Он взглянул на хаджи Ибрагима, ища поддержки. А Ибрагим тем временем оценивал сво-их товарищей. Маан - человек логичный и знающий, того сорта, что так нужен для ловко-сти, требуемой в арабской политике. У шейха Таджи, если удастся держать его под кон-тролем, - внутренний огонь, соль настоящего мужчины.

- У кого еще есть право объявить независимость, если не у нас? - подзадорил Ибра-гим.

- Вы меня поняли, - поспешно вставил шейх.

- Разумеется, я вас понял. Но с другой стороны, у нашего достопочтенного друга Чарльза есть свое мнение.

- Какое мнение?

- Что если мы объявим независимость, то этим пустим шептуна в пустыне во время песчаной бури.

- Братья, братья, братья, - успокоил их учитель, - у нас весьма плохая история, если говорить о том, способны ли мы сами управлять собой. После древних евреев Палестиной управлял всякий, кроме палестинцев. - Он поднял руку, растопырил пальцы и стал заги-бать их, перечисляя. - Сначала Рим, потом византийские христиане, затем аравийские арабы, крестоносцы, Саладин, египетские мамлюки, турки, англичане и снова евреи. У ев-реев здесь всегда была столица, в действительности или в их душах. Все наши решения принесены извне, в точности как то решение, что превратило нас в людей, просящих мир сжалиться. Независимость - сон, который нам никогда не надоедало смотреть.

Шейх Ахмед Таджи дергал себя за бороду, а Ибрагим терзал пальцами усы. Чарльз Маан встал, чтобы отозваться на стук в дверь, на ходу разбрасывая пепел. Он взял у доче-ри поднос с кофе, закрыл дверь и разлил кофе всем троим.

- Почему столь умный человек, как вы, бежал из Хайфы? - спросил его Ибрагим.

- А вы думаете, что из ненависти к евреям мусульмане скупили рынок? Я был слиш-ком высокомерен, чтобы сесть и договариваться с евреем. Я еще раз вас спрашиваю, кто признает нас, наши права, наши требования? Посреди всей этой катастрофы только евреи сядут с нами разговаривать. Почему мы не можем заставить себя произнести это ужасное слово - Израиль?

Они отхлебнули кофе, и келью наполнил табачный дым.

- Я слишком много говорю. Боюсь, я обидел вас, Ахмед Таджи, - сказал Маан.

- Нет, нет, нет, нет, - ответил тот. - Нам трудно есть этот горький плод, но перева-рить его надо.

- Главная ложь - что евреи станут убивать каждого, кто не убежал. Что произошло с нашими братьями, оставшимися... в... Израиле? Разве их бросили в море, как мы покля-лись сделать с евреями? Разве их сожрали? Принесли в жертву на алтаре? Кто дураки - те, кто убежал, или те, кто остался?

- Я сбежал потому, что эти суки египтяне выгнали меня, чтобы освободить место для своей чудной армии. А вы, хаджи?

- Мой старший брат управляет моей деревней. Меня заставили уйти обманом, а ев-реи здесь ни при чем. Так что мы - трое дураков, допустивших, что они дураки. Но мы на-ходимся среди полумиллиона дураков, которые этого не допускают.

Шейх Таджи начал дышать тяжело и неровно. Он закрыл глаза, и голос его задрожал от волнения.

- Я не хочу умирать в этом лагере, - прошептал он. - Что нам делать, Чарльз Маан?

- Надо подбираться к этому шаг за шагом. Прежде всего мы должны образовать вы-сокий комитет, чтобы у беженцев был собственный голос.

- Ха! - воскликнул Таджи. - Когда это у вас будет комитет из арабов, которые хоть в чем-нибудь согласятся друг с другом?

- Пусть Чарльз говорит, - вставил Ибрагим.

- Мы и есть высокий комитет, мы трое, - ответил Маан.

- Это начинает иметь смысл, - сказал шейх.

- И мы созовем демократический съезд беженцев Западного Берега, - продолжал Маан.

- Демократический съезд. Один уже был в Аммане, - иронически заметил Ибрагим.

- Дайте сказать Чарльзу, - сказал Таджи.

- Ладно, Чарльз, говорите, - сказал Ибрагим.

Чарльз Маан зажег очередную сигарету более задумчиво, чем прежние.

- Согласны ли мы трое, что жизнь в еврейском государстве предпочтительна и что мы можем принять унижение жизни там без того, чтобы нас охватило это сумасшествие возмездия?

- Я согласен, что хуже быть не может, - сказал Ибрагим.

- Я не хочу умирать в этом лагере, - повторил Таджи.

- Есть ли у кого-либо из вас, братья мои, основания считать, что евреи пойдут на пе-реговоры или что они не пойдут? - спросил Маан.

Ибрагим и шейх молчали. Ибрагим помнил секрет, что евреи хотят сейчас же вер-нуть сотню тысяч беженцев. Он не знал, известно ли об этом Чарльзу Маану и с кем свя-зан Таджи. И каждый не знал о каждом.