Харлан Эллисон - Бег с черной королевой

- Где же ты был вечером? - спросила мать.

Ее слабый, надтреснутый голос был еле слышен. Сколько времени она протянет еще в этом состоянии?

Дневная сестра и морщинистая горбунья, которая гадала матери на картах, толклись возле постели, взбивая подушки, смачивая ей рот, поглаживая больные места. Окинув взглядом эту сцену, он обратился к матери:

- Мама, почему ты не хочешь умереть, чтобы перейти в другую, лучшую жизнь?

Губы ее задрожали, но она ответила:

- О чем ты говоришь? Ведь я вырастила тебя. Самое меньшее, чем ты можешь отплатить мне, это быть со мной рядом до последнего вздоха.

- Когда он будет, этот последний вздох!

- Слава Богу, медицина в наше время творит чудеса.

В трубке, отходившей от ее горла, послышалось бульканье.

- Да уж, слава Богу, - отозвался он.

- И все-таки... где ты был? Из-за тебя нам пришлось перенести сеанс. Иногда в тебе пробуждается нечто возвышенное. Пожалуй, это лучшее, что есть в тебе, сын.

- Я гулял, мама. Общался с космосом и заодно с полицейским.

- Вот смотрю я на тебя и удивляюсь, неужели это мой сын?

- Не ты одна удивляешься. Так что у нас сегодня вышло на картах? Надеюсь, убийства матери нам не нагадали?

К нему подошла дневная сестра.

- Она снова заснула.

- Ну слава тебе, Господи, медицина и впрямь творит чудеса, пробормотал он, выходя из комнаты.

Где-то в прошлом человек по имени Алан радовался жизни - как-никак она сложилась гораздо удачнее той, что он оставил позади, - и этот человек с полным основанием страшился будущего. "Скорее бы убраться отсюда ко всем чертям", - подумал Элвин Джастмен.

Но в его силах было только отчаянно сопротивляться тому, кто уже подталкивал его сзади. Если предположить, что следующая жизнь Элвина окажется вполне сносной, то понятно, что человек, которому она досталась, будет сопротивляться давлению с не меньшим упорством, чем когда-то цеплялся за свою жизнь Алан Джастис. Хотя Аллен, войдя в силу, все же справился с ним.

Так Элвин прожил еще девять лет в своем мрачном доме вместе с матерью и ее увечными приживалами. В воскресенье вечером, подбрасывая дрова в старинную печь, он почувствовал, как отвращение к самому себе переполняет все его существо, и ему захотелось плакать. Вот оно, избавление от этой жизни! Слезы облегчения струились по лицу Элвина. Наконец-то! В следующее мгновение его со страшной силой вдавило в мембрану. Он еще успел посочувствовать своему двойнику, которому суждено заменить его у постели умирающей матери.

Еще один миг - и он проскочил в свою новую жизненную колею. Элвин Лакмен, оплакивающий утрату горячо любимой матери, - вот, кем он стал теперь. Чтобы покинуть дом, где все бередит душу, он, заключив контракт на два года, уходит плавать моряком торгового флота. С течением времени его душевная боль не утихает, не приносит облегчения и череда случайных, лишенных всякой теплоты связей. Женщины смеются над ним и презирают, считая слабаком. Может быть, страдания - это кара, которую он несет за гибель матери? Но он нисколько не повинен в ее смерти. После того как операция показала, что страшная опухоль, точно спорынья на ржаном поле, проросла метастазами по ее телу, участь ее была решена. Теперь он понимал, что никогда не будет счастлив, никогда не забудет свое горе.

Он так и не женился. Год от года он становился все более чудаковатым, все сильнее отдаляясь от людей. Случалось, во время ночной вахты он раздевался донага и, положив рядом с собой одежду, трепетно вслушивался в шум моря, пытаясь ощутить те животворящие, рожденные в недрах Земли, токи энергии, о которых он прочел в заумном фолианте, приобретенном в грязной лавчонке на окраине Гонконга.

Рассудок неотвратимо покидал его. Безумие еще могло бы отступить, будь у него надежный круг верных друзей. Все вместе они попытались бы удержать стремительно ускользающее от него чувство реального. Но он был один. Его начали преследовать галлюцинации, и часто, стоя на вахте, один-одинешенек среди бескрайнего морского пространства, он вел с собой долгие беседы. Моменты просветления наступали все реже. От мучительного конца его спас пробудившийся в душе ужас воспоминаний о той жизни, в которой он был Элвином Джастменом. Неведомая сила давила на него изнутри.

Годы существования рядом с мучительно умирающей матерью и ее сборищем уродов. Мрачный дом... Это была та жизнь, о которой он, Элвин, совершенно забыл. Но ведь, когда Элвин освободился от этого кошмара, его место занял другой, и теперь этот другой точно так же хочет вырваться. Давление его иной ипостаси, рвавшейся на свободу, помогло Элвину и на этот раз.