Харлан Эллисон: Грааль

- Откуда ты все это узнала?

- От своего осведомителя, которого тебе тоже придется отыскать. Будь осторожен, не торопись. Я однажды погорячилась и... - Сири сделала паузу, потом прибавила: - Тебе понадобится моя кровь.

- Осведомитель? Твоя кровь? Я не...

- Нужно воззвать к Адраммелеху, Властелину Третьего Часа.-Бедняжка, подумалось Крису, к горлу которого подкатил комок. Уже бредит. - Крис, я разумею Ангела Ночи.

Затем она попросила кое о чем еще. Озадаченно покачав головой, Крис сходил в спальню и принес обитую медью шкатулку, которую Сири называла "бахут".

- Посмотри на нее, - сказала женщина. - Угадаешь, как она открывается? - Крис оглядел шкатулку со всех сторон, но не нашел ни замка, ни защелки.Она сделана из древесины алоэ, а внутри отделана миндалем. Кажется, до тебя понемногу доходит?

-Сири...

- Чтобы открыть ее, нужен Шургат. Смотри. - Женщина указала на символ, изображенный на крышке шкатулки. - Он не причинит тебе вреда, поскольку его дело - открывать все на свете, и не более того. Возьми мой волос... Пожалуйста, Крис, не спорь... Сири уже не говорила, а шептала. Кейпертон подчинился. - Шургат потребует волос с твоей головы, но ты заставь его взять мой. Вот что нужно произнести, чтобы призвать...

Ей пришлось повторить заклинание несколько раз, прежде чем Крис убедился, что она вовсе не шутит и не бредит, что он и впрямь должен записать ее слова.

-Когда бахут откроется, ты сам сообразишь, что делать дальше. Будь осторожен, Крис. Больше мне подарить тебе нечего... - Сири открыла глаза и взглянула на Кейпертона. - Сердишься?

Он отвернулся.

- Любимый, мне очень жаль, что все так случилось, но тут ничего не попишешь. Прости меня, ладно?

Сири вновь закрыла глаза, уронила шкатулку на ковер... Крис остался один.

- Я любил тебя недостаточно сильно, - проговорил он, обращаясь к мертвому телу. - Иначе ты была бы жива.

Легко быть крепким задним умом.

К двадцати пяти годам Крис прочел все, что смог найти относительно загадочной сути любви. Вергилий и Рабле, Овидий и Цяо Вей, "Пир" Платона и все сочинения неоплатоников, Монтень и Иоганн Секунд, а также все стихотворения английских поэтов, от анонимной лирики XIII-XV веков до Ролла, Лидгейта, Уайетта, Сидни, Кэмлиона, Шекспира, Джонсона, Донна, Марвелла, Геррика, Саклинга, Лавлейса, Блейка, Бернса, Байрона, Перси Шелли, Китса, Теннисона, Браунинга и Эмили Бронте. Кроме того, он проштудировал каждый из существующих переводов "Кама сутры" и "Анангаранги", что побудило его взяться за арабских поэтов; он прочел "Душистый сад" шейха Нефзави, "Бехаристан" Джами и "Гулистан" Саади, равно как и анонимный "Тадиб уль-Ницван" и "Зенан-намэ" Фазильбея. Семь арабских трактатов о радостях плотской любви Кейпертон быстро забросил: секс ему был интересен лишь постольку поскольку.

Крис записал в дневнике: "Мы с Конни Холбен занимались любовью, когда неожиданно вернулся домой из деловой поездки ее муж Пол. Увидев нас, он заплакал. Ничего более ужасного мне в своей жизни видеть не доводилось. Почему-то вспомнился Иксион, привязанный в Гадесе к вечно вращающемуся колесу - так Зевс покарал его за то, что он посмел домогаться Геры. Больше никогда не прикоснусь к замужней женщине. Оно просто-напросто того не стоит".

В дальнейшем он откровенно избегал текстов, в которых речь шла исключительно о плотских утехах во всем их многообразии. Нет, Крис никого не осуждал; он понимал, что каждый стремится к Истинной Любви по-своему, зачастую сам того не сознавая. Что же касается лично Кристофера Кейпертона, у него особый путь, и нечего тратить время и силы на то, что не слишком интересно.

Крис прочел "Цзинь, Пин, Мэй" в переводе Уэйли, изучил все, что хотя бы попахивало Фрейдом, разыскал "Роскошный цветок Востока" и даже редчайший английский перевод "Веселых рассказов о Константинополе и Малой Азии", перелопатил мемуары Карла Второго, Чарли Чаплина, Айседоры Дункан, Мари Дюплесси, Лолы Монтес и Жорж Санд, обратился к романистам - Моравиа, Горькому, Мопассану, Роту, Чиверу и Броссару, - но установил, что им известно даже меньше, чем ему.

Тогда он принялся разыскивать афоризмы, причем верил каждому слову. Бальзак сказал: "Истинная Любовь вечна и всегда одна и та же. Она чиста и непорочна и не признает насилия; у нее седые волосы и по-юношески горячее сердце". "Разум не в силах управлять любовью", - заметил Мольер. Теренс считал, что "любовь может настолько изменить человека, что друзья с трудом его узнают". Вольтер: "Любовь - это холст, предоставленный нам Природой и расшитый воображением". Ларошфуко: "Когда мы не любим, то часто сомневаемся в том, во что обычно верим".