Айзек Азимов - Основание и Земля

– Можешь ты сыграть что-нибудь еще?

– Я могу что-нибудь придумать.

– Ты хочешь сказать – сымпровизировать?

Фоллом нахмурилась на этом слове и посмотрела на Блисс. Та кивнула, и Фоллом ответила:

– Да.

– Пожалуйста, сделай это, – попросила Хироко.

Фоллом задумалась на минуту или две, затем медленно начала очень простую последовательность нот, звучавшую почти мечтательно. Флуоресцентные лампы становились тусклее и ярче по мере того как поступление энергии уменьшалось или увеличивалось. Никто, казалось, не замечал, что это не случайность, а вызвано музыкой, как будто призрачные духи электричества повиновались диктату звуковых волн.

Потом комбинация нот повторилась чуть более громко, став чуть более сложнее и продолжала варьировать не теряя ясно слышимой основной темы, становясь более резкой и возбуждающей. Под конец накал понизился более резко, чем возрастал, вернув слушателей на землю, но оставив чувство, что они все еще высоко в небе.

Зал взорвался одобрительным ревом, и даже Тревиз, обычно признававший совершенно иной вид музыки, печально подумал: «Больше я никогда этого не услышу».

Когда все с большой неохотой утихомирились, Хироко протянула флейту Фоллом.

– Возьми, это твое!

Фоллом потянулась за ней, но Блисс перехватила протянутую руку ребенка и сказала:

– Мы не можем взять ее, Хироко. Это ценный инструмент.

– У меня есть другой, Блисс. Он не такой хороший, но так и должно быть. Этот инструмент принадлежит тому, кто играет лучше. Я никогда не слышала такой музыки и не могу владеть инструментом, если не использую всех его тональностей. Зато теперь я знаю, как может играть флейта, если не касаться ее.

Фоллом взяла флейту и, с выражением глубокого удовлетворения, прижала к груди.

Каждая из комнат их жилища освещалась одной флуоресцентной лампой. Третья была в сарае. Свет был тусклый, и читать при нем было бы неудобно, но по крайней мере комнаты были не темными.

Однако сейчас они задержались снаружи. Небо было полно звезд и это всегда поражало уроженцев Терминуса, где ночное небо было почти беззвездным и где слабо просматривались только облака Галактики.

Хироко провожала их домой, боясь, что они могут заблудиться в темноте. Всю дорогу она держала Фоллом за руку, а затем, выключив свет, вышла с ней наружу, по-прежнему не отпуская ребенка.

Блисс сделала еще одну попытку, поскольку ей было ясно, что Хироко испытывает противоречивые чувства.

– В самом деле, Хироко, мы не можем взять твою флейту.

– Нет, Фоллом должна иметь ее. – Впрочем, казалось, что она почти убеждена.

Тревиз продолжал смотреть на звезды. Ночь была совершенно темной, и темноту едва разгоняли огни в их комнатах, а также крошечные искры других домов где-то вдалеке.

– Хироко, – сказал он, – ты видишь эту яркую звезду? Как вы называете ее?

Хироко рассеянно взглянула и ответила без особого интереса.

– Это Спутник.

– Почему она названа так?

– Каждые восемь стандартных лет она совершает оборот вокруг нашего Солнца. В это время года это вечерняя звезда, но ее можно увидеть и днем, когда она висит над горизонтом.

Хорошо, подумал Тревиз. Она не полный невежа в астрономии.

– А ты знаешь, – сказал он, – что Альфа имеет и другой спутник, очень маленький и тусклый, который гораздо дальше, чем эта яркая звезда? Его нельзя увидеть без телескопа. (Сам он его не видел, но в памяти корабельного компьютера имелась информация о нем).

– Нам говорили об этом в школе, – равнодушно ответила она.

– А что ты скажешь об этом? Видишь шесть звезд, вытянутых ломаной линией?

– Это Кассиопея, – сказала Хироко.

– В самом деле? Какая из них?

– Все вместе. Весь зигзаг. Это Кассиопея.

– А почему это названо так?

– Не знаю. Мне ничего не известно об астрономии, уважаемый Тревиз.

– Видишь самую нижнюю звезду зигзага, ту, что ярче других звезд? Как она называется?

– Это просто звезда. Я не знаю ее имени.

– За исключением двух спутников, это ближайшая к Альфе звезда. Она всего в парсеке от вас.

– Правда? Этого я не знала.

– Не может ли она быть звездой, вокруг которой вращается Земля?

Хироко взглянула на звезду с большим интересом.

– Не знаю. Я никогда и ни от кого не слышала такого.

– Но ты думаешь, что это может быть?

– Откуда мне знать? Никому не известно, где может быть Земля. Я… я должна уже идти. Завтра утром до берегового фестиваля я должна отвести свою смену на поля. Мы увидимся здесь сразу после ленча. Да?