Элизабет Тюдор: Человек-шок

Скотт, притворившись, что занят, подслушал весь разговор охранников. Он был поражен до глубины души историей жизни своего соседа и сожалел, что так грубо обошелся с ним. Той же ночью, после отбоя Джон позвал его. Поначалу тот молчал, но потом, о чем-то подумав, заговорил:

-- Что хочешь ты от разбитого сердцем существа?

-- Я хочу быть твоим другом. Ты не против? Почему ты снова молчишь? - спросил Скотт после затянувшегося молчания. - Тебе разве не хочется иметь друга?

-- Ты человек, а люди мне противны.

-- Даже твой любимый поэт? - уязвленно спросил Джон.

-- Он из соседней вселенной... Он не скелет, закутанный мякотью, не сердце, плачущее из-за правды... Он - стон из иного мира, такой же сирота, как я. Он - призрак, а я - ветер!

"Опять начал городить ерунду, - рассердился Скотт сбивчивым непонятным речам собеседника. - Есть только один метод завязать с ним дружбу - это играть по его правилам, говорить как он чепуху и выдавать ее за гениальность".

-- Я голос доброго гения, прозрачный дух, олицетворение дружбы. Я хочу стать спутником твоих мыслей.

Призыв Скотта пришелся соседу по душе. Они разговорились, и та ночь стала прелюдией большой и крепкой дружбы. Джон понемногу выведал у своего нового друга историю его жизни. Он узнал о годах, проведенных им на этом острове, о том, как он жил в постоянном страхе, как мечтал уехать оттуда и обрести то, чего был лишен, - свободы и счастья. Однако большой город оказался неприветливым и полным опасностей. На Алькатрасе, живя бок о бок с заключенными, он чувствовал себя в большей безопасности, чем в городе. Но, несмотря на все трудности, он смог встать на ноги и зажить самостоятельной жизнью. Устроился механиком на телефонной станции и вскоре стал специалистом в этой сфере. Его посылали в самые горячие точки, он был наиболее востребованным работником. Но одно пасмурное утро положило конец его благополучию. Он находился на самом верху телефонной вышки и чинил провода, оборванные сильным ночным ветром, когда вдруг почувствовал, как что-то тяжелое обрушилось на его голову. Крепления и страховки подвели, и он, сорвавшись с вышки, полетел вниз.

Он не видел, что происходило после, и не знал, как долго находилась на волоске его жизнь. Однако возвращение не сулило ему ничего хорошего. У него были многочисленные переломы, но это было не главным - он оказался парализован. Понадобилось много месяцев, прежде чем он смог преодолеть свой недуг.

Как оказалось, одна беда поджидала другую, и стоило ему подправить здоровье, как с ним началось твориться нечто несусветное. Он прощался со своим врачом и, в знак благодарности за все сделанное для него, крепко пожал ему руку. Доктор внезапно задергался и умер у него на глазах. Сперва он счел это чистой случайностью. Только после третьей жертвы он понял, что причиной смерти этих людей был он. Это открытие стало для него роковым. В нем словно что-то перевернулось. Он почувствовал непреодолимое желание отомстить тем людям, которых ненавидел, всем, кто когда-либо оскорбил и унизил его. Он впал в какое-то неистовое состояние и не осознавал своих деяний, пока его не поймала полиция, и он не оказался за решеткой. Только потом он понял, настолько бесчеловечно поступил со всеми этими людьми и глубоко сожалел о содеянном. Но вернуть время назад было невозможно, и никакое раскаянье не спасло его от правосудия. Родственники пострадавших требовали вынести смертный приговор Человеку-шоку (так его нарекли газетчики). Но, несмотря на всеобщее негодование, суд присяжных решил пощадить подсудимого, не предавать его казни, а только изолировать от общества. Ему дали пожизненный срок и направили на Алькатрас. Он всей душой презирал этот остров. Здесь было прошлое, к которому он не хотел возвращаться, прошлое с ненавистными воспоминаниями безрадостного детства. Все, что он мог сделать, чтобы оградить себя от внешнего мира, от воспоминаний прошлого, так это создать для себя собственный мир в своей камере-одиночке. Из-за неизвестного недуга и вероятности совершения повторного убийства ему было воспрещено покидать пределы камеры и входить с кем-либо в контакт. Ему не разрешили работать, следовательно, он был лишен всех привилегий, за исключением одной - права на чтение. Доступа в тюремную библиотеку он не имел, и время от времени ему приносили оттуда какую-нибудь книгу.

Двери его камеры были не решетчатые, а деревянные изнутри и обшитые цельным металлическим листом снаружи. Чтобы помещение проветривалось, в стене, у самого потолка, было выдолблено окошечко, выходившее на скалистый обрыв. Оно было зарешеченным и настолько крохотным, что только руку возможно было просунуть туда. Каждое утро, взбираясь на табуретку, узник дотягивался до этого окошечка и наблюдал восход солнца, ярким колером окрашивавшим водные просторы залива. Он с отвращением смотрел на отдаленные очертания города, все там было ему ненавистным, все враждебным и противным. Судьба дала ему жестокую участь - хоронить каждый день свою надежду, видеть мир счастливых и ежечасно сожалеть о своем рождении. Он боялся смерти, боялся одной ее тени, одной мысли о ней. Спасение он нашел только в книгах Гарсиа Лорки. Он открыл для себя новый мир, где не было ни счастья, ни горечи, ни злобы, ни ненависти. Он упивался каждым словом прочитанной строки, чувствовал дыхание поэта и просто боготворил его. Поэт научил его смеяться и плакать, любить море, небо, одиночество и ветер. Он подружился с ветром, хотел быть таким же свободным и независимым, как он, желал вырваться из неволи и полететь с ним по просторам, не думать больше о жизни и смерти, забыть обо всем живом на свете. Но вырваться из этой ловушки было ему не по силам. Оглядываясь на прошлое и вспоминая собственные преступные деяния, он наказывал себя одиночеством, считая его заслуженным.