Хуан Мирамар - Личное время

Вид их внушал почтение редким дачникам, стоявшим у калиток, а одна старушка даже, робко с ними поздоровавшись, поинтересовалась, не представляют ли они собой какую-нибудь комиссию, прибывшую вершить судьбу предназначенных к сносу дач. Когда же Рудницкий командирским баском сообщил, что никакую комиссию они не представляют, это ее явно разочаровало и даже расстроило. Не оставляли их своим вниманием и дачные собаки, которые, сдержанно рыча и изредка взлаивая, сопровождали их до самой Балериной дачи.

Хозяин дачи Валера уже ждал их с бутылкой и закуской из овощей и фруктов с собственного участка, поэтому к осмотру дачи удалось приступить не сразу – сначала пришлось выслушать сагу Валеры о его гастарбайтерских мытарствах в Польше, потом он долго сокрушался по поводу исчезновения Рудаки, потом пили за то, чтобы он наконец объявился, и вспоминали разные истории, связанные с исчезновением, в которых исчезнувшие люди чудесным образом возвращались, а потом Валера принес вещи Рудаки – белые брюки, черную рубашку и туфли – и это всех как-то сразу отрезвило. Все замолчали вдруг и молча смотрели на вещи, сиротливо лежащие на продавленном диване. Эти вещи, еще недавно принадлежавшие их исчезнувшему товарищу, странным образом подчеркивали необратимость случившегося. Сентиментальный Валера потер кулаками глаза и предложил:

– Может, пора за упокой выпить, не чокаясь?

В глубине души В.К. был уверен, что Аврама уже нет в живых, но предложение не поддержал, не согласился пить за упокой и Рудницкий, который снова настроился на практические действия.

– Давайте дачу осмотрим – мы ведь для этого сюда приехали, – решительно сказал он и попросил Валеру: – А ты пока костюм синий принеси.

– Как я тебе его принесу? – удивился Валера. – Я ведь по телефону сказал, что никакого синего костюма на даче нет, по крайней мере, я не нашел.

– Вот давайте и поищем, – сказал Рудницкий, – с собой его Аврам точно не взял – мы вместе с дачи вышли и в руках у него ничего не было.

Приступили к поискам и искали везде: в комнате, на веранде, на чердаке и в подвале. Рудницкий руководил поисками, покрикивая изредка на Валеру своим командирским голосом. Попробовал он один раз прикрикнуть и на В.К., но тот смерил его холодным взглядом и больше он свои команды к нему не обращал, а сосредоточился исключительно на безропотном Валере. Так или иначе, несмотря на все усилия и команды Рудницкого, костюм так и не нашли и сели опять за стол – допивать остатки.

– Должно быть, костюмчик бомжи приватизировали, – предположил Валера, – они тут ночевали – я одеяла брошенные возле дивана нашел, ну и другие следы остались.

– А дача была заперта? – спросил Рудницкий.

– Ну да, Аврам ведь замок поменял, а ключ под крыльцом лежал, как ты и сказал, – ответил Валера.

На этом решили закончить и стали собираться по домам.

Домой В. К. ехал один – Валера и Рудницкий остались ночевать на своих дачах – и всю дорогу, сначала в троллейбусе, потом в метро, не переставал размышлять о загадочном исчезновении Аврама Рудаки. И чем больше он об этом думал, тем более загадочным это исчезновение ему представлялось.

«Рудницкий вышел на „Театральной“, – думал он, – и Авраму оставалось проехать до дома всего три станции. Предположим, что он по какой-то неизвестной причине вышел на одной из промежуточных станций и его, скажем, сбила машина или напали на него хулиганы, но это предположить никак нельзя, – возражал он себе, – ведь они со Шварцем, пользуясь услугами одного полковника из Службы госбезопасности – давнего знакомого Шварца, просмотрели все сводки милиции за этот вечер и никаких происшествий такого рода в районе этих станций не было зарегистрировано. Можно предположить, что Аврам по собственной воле куда-то поехал, но далеко он уехать не мог – у него не было документов, но и не это главное, – убеждал он себя, – главное то, что Аврам обязательно позвонил бы Иве или мне, в крайнем случае, может быть, не сразу, но позвонил бы обязательно – не такой он человек, чтобы заставить так переживать Иву и своих друзей».

Поезд метро завывал в туннелях, шипел тормозами, объявляли станции, входили и выходили люди, но В. К. ничего этого не замечал и продолжал думать:

«Похищение отпадает, – рассуждал он, – кому нужно его похищать и зачем? Выкупа с него не возьмешь – какой выкуп с профессора, это же не бандит какой-нибудь или народный депутат? Вероятнее всего случайная гибель где-нибудь далеко от города. Но здесь опять много вопросов: скажем, зачем Аврам туда поехал один и на ночь глядя, и главное – никого не предупредив? Что за срочность такая вдруг? И почему не позвонил? Но дело даже не в этом, – продолжал размышлять В.К., – дело в том, что чувствую я, чтоЦ он жив, и хотя логике это ощущение, конечно, не поддается, Щ готов что угодно поставить, что жив он. И с костюмом тоже странная история, – он уже вышел из вагона и ехал вверх g на медленном длинном эскалаторе своей станции, – едва ли бомжи забрали костюм – бомж нынче переборчивый стал, что попало не возьмет, а костюм, судя по рассказам Нестантюка и Рудницкого, разве что для музея годится. А если бомжи не забрали, то куда же он тогда подевался?»