Сирил Корнблад - Неувязка со временем

В дверь позвонили. Я замер и принялся размышлять, кто бы это мог быть: какой-нибудь кредитор или полиция. В наши дни с должниками не очень-то церемонятся.

Позвонили еще раз. Я на цыпочках подкрался к двери и осторожно заглянул в замочную скважину. Прямо на меня смотрел чей-то глаз.

— Может, ты все же откроешь, Гек Белов? — услышал я знакомый голос. — Ведь я все равно слышу твое дыхание.

Я отворил дверь и втащил обладателя глаза в комнату. Это был Меершрафт — добрый, толстый, щедрый Меершрафт. Ангел с небес и к тому же чертовски толковый кибернетик.

— Входи, дружище! — приветствовал я его. — Присаживайся на пол. Вот здесь почище. Всю мебель я проел, хотя кое-что было и не мое. Меершрафт, дружище, ты при деньгах?

— Как тебе сказать, — произнес он осторожно, — работа у меня есть, но платят, признаться, не очень-то. Я и к тебе пришел по этому поводу, правда, работа временная. Я так и сказал шефу: «Если кто-нибудь может решить нашу проблему, так это Белов. Может, Белов и паршивый инженер, но у него есть то, чего недостает ни вам, ни мне. У него врожденное чутье к машинам, а машины это любят. Они выкладывают ему все свои секреты, и Белов понимает их язык». Ты, конечно, знаешь профессора Рэтоффа? Он начальник отдела кибернетики в Исследовательском институте Хилберри.

— Не знаю я никакого профессора, — с кислым видом прервал я Меершрафта, — как не знал я, что ты — змея подколодная. Паршивый инженер! Благодарю вас, мистер Меершрафт, за великолепную рекомендацию. Кстати, а что сказал, свинья ты этакая, профессор Рэтофф?

Меершрафт ухмыльнулся.

— Рэтофф сказал (цитирую дословно): «Вряд ли Белов более паршивый инженер, чем вы, поэтому ступайте и приведите его». Кроме того, он пообещал мне (это уже вольный пересказ), что если ты не справишься с проблемой, вышвырнуть меня вон. Так что теперь вся надежда на тебя, дружище. Поторапливайся, нас ждет воздушное такси.

— Постой, — возразил я. — Что это за работа? Нельзя ли поподробнее?

Меершрафт сделал несколько неопределенных пассов руками, как бы пытаясь материализовать что-то из воздуха.

— Речь идет о компьютере, но не совсем обычном, — промямлил он. — Наш компьютер наделен разумом, то есть был наделен разумом.

— Никогда не слышал более вразумительного объяснения! — поддел я приятеля. — Во всяком случае мне нужно пять фунтов на расходы. Без денег я отсюда не двинусь. Ведь ставкой служит твоя работа…

Я не закончил фразу. Чистейший шантаж, конечно. Меершрафт со вздохом достал бумажник.

— Вот твои пять фунтов, вымогатель, — проворчал он. — Кажется, знаю тебя как облупленного, так нет — черт дернул рекомендовать! Всякий раз это стоило мне денег, а теперь еще может стоить и работы.

— Оставь сомнения, друг мой, — заявил я Меершрафту самым сердечным тоном. — Считай, твое дело в шляпе. Тебя ожидают повышение по службе и большая премия. Твоему шефу будет на что благодарить тебя.

— Кто бы и что бы ни сделал, — с горечью заметил Меершрафт, — Рэтофф даже глазом не моргнет, разве что у него начнется тик.

По дороге в институт Меершрафт объяснил мне ситуацию. Хилберри был учрежден Вильямсоновским фондом и занимался изучением проблем передачи, хранения и обработки информации. Компьютер, с которым мне предстояло иметь дело, был самообучающимся искусственным мозгом, или, как его ласково называли, СИМом.

СИМ был построен не для решения уравнений, а для работы с абстрактными понятиями, его наделили способностью анализировать явления. Это была индуктивная логическая самообучающаяся машина, снабженная несложным словарем в 420 слов. Построил СИМа знаменитый физик доктор Госсе Вильямс. Построил и умер, оставив свое несколько неуклюжее детище на руках у доктора Рэтоффа, который ничего не смыслил в компьютерах.

— Сначала все шло как по маслу, — докладывал мне Меершрафт. — За первую неделю работы СИМ расширил свой словарь до 5000 слов. Затем с ним что-то стряслось, и с тех пор он не работает. Если тебе, Гек Белов, удастся найти и устранить неисправность, можешь без ложной скромности называть себя гением.

Меершрафт не шутил. Достаточно мне было бросить взгляд на СИМа, как я понял, что работа предстоит не из легких. Меершрафт без умолку болтал о переменных контурах в логических цепях и произвольных уровнях сложности, так что я начал подумывать, не являются ли они частями стоявшего передо мной чудовища. Не очень-то я разбираюсь во всех этих премудростях. Высшая математика всегда была для меня за семью печатями, а тут, не успел я глазом повести, как Меершрафт выписал длинную цепочку уравнений. Мне не оставалось ничего другого, как кивать с умным видом, хотя я в них ничего не смыслил.