Сирил Корнблад - Неувязка со временем

В 1995 году — в каком месяце, какого числа? — родилась она. Он стал разыскивать ее. Единственным его желанием было увидеть Исабель маленькой девочкой, следить, как она растет. Но он знал только имя, а ведь могло случиться, что детство ее прошло в другом месте, и сюда она прибудет только через двадцать пять лет…

И прошло двадцать пять лет. Хулиан Сендер состарился. Мир, с которым он познакомился раньше всех людей, мало-помалу, незаметно вырастал вокруг него. Он узнавал его как отголосок давнего сна, как предвестника пророчества, как воспоминание о далеком происшествии.

Вот уже несколько месяцев он регулярно наведывался в парк, где когда-то встретил ее. Долгие часы просиживал на той самой скамье, настороженный, в ожидании ее прихода.

В тот день, прежде чем его глаза увидели Исабель, об ее присутствии возвестило участившееся сердцебиение, удушливая горечь в душе — неосознанный протест против загубленной молодости, впустую потраченной жизни, бесцельной любви, бесплодного ожидания.

У него не хватило мужества подойти к девушке. Больше часа он, затаившись, наблюдал за ней и, когда она вышла из парка, пошел следом, чтобы знать, где можно увидеть ее еще раз.

Исабель удивленно смотрела на него тем самым мягким и светлым взглядом, который он пронес в своей памяти через всю жизнь, тем чудесным взглядом, в котором он растворялся сорок пять лет назад.

— Известие для меня?

Хулиан кивнул.

— От кого?

— От особы, хорошо вам знакомой, которая причинила вам боль, но… Заверяю вас, это было абсолютно против ее воли.

— Не понимаю.

Хулиан закусил губу.

— Хулиан Сендер, — сказал он.

Исабель пожала плечами.

— Не знаю такого.

Он смотрел на нее, ошеломленный, сбитый с толку.

— Вероятно, — добавила девушка, — вы путаете меня с другой женщиной.

— Нет, нет… Исабель.

Она наморщила лоб.

— Да, меня зовут Исабель. Однако…

Хулиан вынул из бумажника фотографию сорокалетней давности.

— Вот он.

Девушка долго рассматривала фотографию. Наконец вернула ее:

— Мне очень жаль. Но этого человека я никогда не видела и не знаю его.

Спустя два дня Хулиана вызвали в Институт хроноскопических исследований. Когда он назвал себя помощнику швейцара, тот поспешно провел его к директору.

— Явились? — спросил тот, вставая навстречу Хулиану. — Слава богу. Разве вы не получили нашего извещения? Мы вызывали вас к семи часам утра. А сейчас уже без четверти восемь.

Хулиан пожал плечами. Он не ведал ни дня, ни часа.

— Хорошо, сеньор Сендер. По данным нашей картотеки через час с четвертью наступит минута, когда вы прибыли в наш теперешний год, две тысячи двадцатый, из тысяча девятьсот восьмидесятого.

Хулиан резким движением вскинул голову.

— Значит, я еще не…

Но директор прервал его.

— Мы не знаем, что с вами может произойти, — сказал он нервно. — Элементарные меры предосторожности требуют поместить вас в нашу клинику.

Хулиан не слышал. «Так вот в чем дело, — твердил он про себя. — Исабель еще не познакомилась со мной, а потому не могла узнать на карточке».

Смягчив свое горе этим слабым утешением, он дал отвести себя в операционную, где его с любопытством окружила группа взволнованных врачей и медсестер.

— Сюда, сюда, скорей, пожалуйста.

Едва он улегся на носилки, чей-то голос объявил:

— Десять минут девятого. Осталось две минуты.

Через две минуты Хулианом овладело странное головокружение, и он погрузился в глубокое забытье. Словно он все больше отдалялся от мира и от жизни. С последним проблеском сознания он подумал, что умирает.

Вернувшись к жизни после недельного летаргического сна, он понял: никто не может дважды пережить одни и те же дни. Время, когда он находился без сознания, полностью совпадало с тем, которое он провел сорок лет назад в мире будущего. В мире будущего, который стал уже прошедшим и с каждой минутой отдалялся все больше и больше.

Пока длилась его летаргия, Хосе, маленький школьник, столкнулся у двери бара с неизвестным молодым человеком. С молодым человеком, пережившим спустя четыре дня в страдании и наслаждении любовь своей жизни, свою единственную любовь. Безнадежную любовь, которой не могли помочь никакие чудеса, никакие достижения науки.

Сославшись на усталость, Хулиан обещал вернуться через несколько дней, чтобы ответить на вопросы медиков, и ушел.

Медленным шагом направился он к городу. Теперь он твердо решил ничего не говорить Исабели. Она в эти дни, конечно, страдает. Но рано или поздно его таинственное исчезновение в тысячу раз больше утешит ее, чем жестокая правда.