Кир Булычев - Младенец Фрей

- Вам страшно? - спросила Лидочка.

- Не знаю. Возможно, уже не страшно. Потому что мне страшнее представить себе мобилизационные пункты, на которых древних стариков вновь превращают в юношей и выдают им гранатометы. Человечество всегда стремится обратить свои знания во вред людям.

- Ну уж это чушь! - воскликнул Фрей.

Сергей словно не слышал его.

- Я понимаю, - сказал он, - что через год или пять лет кто-то обязательно придет к этому открытию. Но, дай Бог, к тому времени человечество станет лучше и добрее.

- Оно не станет таковым, если я его не сделаю свободным! - сказал Фрей.

И в тот момент Лидочка окончательно убедилась, что он - оживший Ленин. Каким-то образом это было связано с тайной Сергея. Фрей был Лениным. И это находилось за пределами чуда и здравого смысла. Лида не могла поверить в то, во что уже уверовала. И совершенно непроизвольно она сказала:

- Но ведь я же была в Мавзолее!

Ей никто не ответил, а она поняла, что в Мавзолее может лежать кто угодно - был бы похож на фотографии. А может, и фотографии сделали задним числом?

Лидочка ушла тогда домой, одурманенная невозможностью поверить и невозможностью не поверить. Она ужасалась масштабу, значению открытия, сделанного так давно и еще не повторенного. И в то же время злилась на себя за то, что позволила превратиться в жертву старческого розыгрыша.

Потом, уже поздней ночью, не в силах заснуть, она вдруг поняла, где таится главный обман. Он во Фрее, Фрей - не великий человек. Он просто старая приживалка."

Лидочке больше не хотелось возвращаться к Сергею, хотя положено жалеть стариков, тем более такой тяжкой судьбы. Она даже не подходила к телефону, если подозревала, что звонит Сергей. А может быть, он и не звонил. Для собственного спокойствия было куда удобнее думать, что два сумасшедших старика разыграли ее. Правда, с каждым днем испуг таял, как айсберг, и Лида уже готом была позвонить соседу. Но не успела.

Недели через две Лидочка шла из булочной. Перед ней мирно шествовали две молодые длинноногие мамаши в похожих кожаных куртках. И коляски у них были одинаковые.

Лишь поравнявшись с ними, Лидочка догадалась, что это Женька и Лариса. Они узнали Лидочку, сдержанно поздоровались, а она замедлила шаги, непроизвольно заглядывая в коляски.

Младенцы в них лежали строго, как персональные пенсионеры на пляже. Они догадались, зачем Лида косит на них взглядом и встретили его молчаливым презрением.

- Чего же вы не заходили? - сказала Лариса. - Сергей Борисович все спрашивал, а у меня вашего телефона нет.

- Что с ним?

- В больнице. Я хотела позвонить, а он телефон не дал.

- Он простудился, да? - Лидочка подсознательно выбрала самый безобидный вариант.

- Если бы! - мрачно ответила Женя. Она была не накрашена и потому оказалась совсем девочкой. Глаза ее распухли от недавних слез.

Младенец в коляске смотрел на Лиду не мигая, и его взгляд был холодным, змеиным, хотя так говорить о беспомощных младенцах нельзя.

- Ну что же случилось?! - В Лидочкином голосе, наверное, звучало раздраженное: "В конце концов я ему чужой человек!", что было неправдой.

- В реанимации он, - сказала Женька, не обидевшись на такой тон, - туда не пускают. Наверное, помрет. Я с доктором говорила, с Вартаняном. Он говорит, что надежды мало.

- В какой больнице?

- Туда не пускают, - повторила Женька. - Даже меня не пустили, а я везде могу пройти.

- А что же будет? - спросила Лида, но никто не ответил. И младенцы молчали - не сопели, не плакали, не смеялись. Все понимали и не доверяли Лидочке.

Получилось так, что молодые женщины проводили ее до дома и остановились у арки. Лида попрощалась и побежала прочь. Через несколько шагов ей захотелось оглянуться.

Обе женщины стояли в арке, глядя ей вслед.

Лидочка поднялась к себе, охваченная ощущением нечистоты, - и поспешила в душ. Это была странная форма психоза - врач объяснил бы, что она пыталась смыть с себя иррациональный страх.

Рассказ Сергея, потрясший какие-то опоры ее рационального сознания, за прошедшие дни стерся, превратился в небылицу - и вдруг ожил вновь в холодных глазах малышей. Это было куда более убедительным, чем все доказательство Сергея.

Зазвонил телефон.

Звонок был неожиданным и в пустой квартире показался слишком гулким.

- Лидия Ивановна? - высокий голос был знаком.

- Я у телефона.

- Мое прозвище Фрей. Я помощник Сергея Борисовича. Это вам что-нибудь говорит?

- Разумеется.

- Мне надо встретиться с вами.