Елизавета Манова - Феномен двойников (сборник)

Темно-синее небо Латорна, думал он. Очень темное синее небо, и плывут облака… Я лежу потому, что ранен, думал он. Я ранен, и поэтому можно лежать и глядеть, как плывут облака.

Он открыл глаза и увидел мятущийся прах. Черные струи, кружась, заметали его; это было невыносимо, и он встал. Он шел сквозь мрак и сквозь боль и думал: почему я здесь? Как случилось, что я здесь?

— Я умер, — сказал он себе. — Я умер, но тогда был Латорн, было небо и были облака.

— Чепуха, — сказал он себе. — Если умер, нет уже ничего.

— Есть, — ответил кто-то другой. — Легион. Сборище мертвецов.

Он стоял, хотя его толкало вперед. Его толкало, а он стоял и думал: это сказал Алек. Какой Алек? Не знаю никакого Алека! Нет, знаю. Он был со мной в бою. Он ничего не говорил. Он сказал: «Меня зовут Алек», — и больше ничего.

Было очень трудно стоять, и он пошел. Я ранен, подумал он. Я ранен и сейчас упаду. Нет, я не упаду. Все раны заживают, пока идешь. Откуда я это знаю? — подумал он. Тут что-то не так, подумал он. Надо начать сначала, подумал он.

— Меня зовут Альд, — сказал он себе.

О Легионе говорил Алек. Он не мог мне об этом говорить, потому что сегодня я видел его в первый раз. Я не мог его видеть сегодня в первый раз, потому что я знаю, какой он в бою, как не мог бы узнать за один раз.

Боль исчезла, и он заспешил, догоняя своих. Они шли вчетвером: Старший, Алек, Алул и Альд, и пока не стоило говорить.

Мы — молодцы, подумал он, всего двоих в четвертой цепи. Сегодня мы будем говорить, подумал он, сядем за столик в Просторе и будем говорить.

И они сидели вдвоем, потому что Алул не стал говорить. Многим не надо говорить, они в себе и для себя. Не все человечества возникли из стадных существ, подумал он улыбнулся. Эта мысль была его мыслью, из Латорна, а не из Легиона.

— Алек, спросил он, — ты помнишь меня?

Алек качнул головой. Верзила с железным лицом и челюстью на двоих, знакомый, словно мы с ним не расставались всю жизнь.

— А я тебя помню. Будто ты был старший, а я шел в бою справа и позади.

— Врешь, — ответил Алек.

Место, где спят, почему-то зовется норой. Как сюда влезет Алек, если и мне тесно? Почему же я так за него уцепился?

Уменьшим селективность, подумал он, и это была хорошая мысль — из Латорна. Память — это просто информация, записанная в мозгу. Если она есть… Только не торопись, подумал он, пусть всплывет.

Белое небо и голубая трава. Серебро. Серебряные вспышки солдат. Серебряные стены в тяжелом дыму. Дым. Огонь. Серебряная фигурка, влетевшая в пламя. Малыш. Малышка…

Малышка, подумал он, шагая в своем ряду. Ушла неуклюжая радость, когда все легко. Легко убивать, легко умирать, легко терять своих. И только думать нельзя, потому что сплошная легкость в мозгах.

Но мы уже вышли на рубеж, и надо о чем-то думать… Страшно, подумал он. Я боюсь этого боя. Я каждого боя боюсь, но этого особенно, потому что он уже начался. Малышка, подумал он. Почему? Надо смотреть.

Он смотрел, как прошла мимо них четвертая цепь. Первые три ушли давно, а четвертая обгоняла их только сейчас.

Капельки ртути, подумал он. Вот сейчас сольются…

Он привстал на цыпочки, вглядываясь в далекий фланг. Вон там, последняя шестерка. Пять с половиной, подумал он, один человек — и тот малютка.

И тут загорелся танк.

Пятая цепь — это подарок судьбы. Он вышел из боя без единой починки и думать начал, когда еще не засверкали стены Казармы.

Значит, малыш все-таки есть, подумал он. Логика против памяти, подумал он. Я знаю Алека, каждое его движение в бою. Я знаю правила этой игры, как нельзя узнать за единственный раз. Я думал о малыше раньше, чем увидел его. В Легионе не так уж много людей. Маленьких тем более. Это больше, чем совпадение.

Какой-то цикл? подумал он. Проходишь круг и начинаешь сначала?

— Ну, — сказал Алек с усмешкой, — что ты еще вспомнил?

— Я видел малыша, — серьезно ответил Альд. — Маленького человека. Он шел в четвертой цепи.

— Что-то с тобой не то, — сказал Алек с грубоватой заботой. — Гляди, Альд!

— Давай его поищем!

— Чего это вдруг?

— Мне так нужно, понимаешь? Чтобы знать, я помню или это бред.

И Алек безропотно отправился с ним.

А в Просторе было полно. Они шли по мосткам над лежанками, вешалками и столами, и от тресков и голосов рокотало в ушах. Только в третьем секторе они нашли малыша. Он сидел за столом один, и когда Альд увидел его лицо, он немедленно встал столбом и Алек чуть не сшиб его с ног. Женщина, клянусь светилом Латорна!