Владислав Безлюдный - Великий ламповый поход книга

Манагассийцы, маларийцы и лаккианцы не выговаривали сочетание «джил». Им больше нравилось «га'ла». Онда, чей фонетический язык заметно отличался, говорили «кааал». Они, хоть и не входили в Совет, часто торговали с его представителями. Манагассийцы требовали ввести торговое эмбарго на онадасскую продукцию, но под давлением террианцев замолкали.

Это не Вселенная огромна. Это мы маленькие. А она… Она на острие самой тонкой иголки уместится. Ах, да… у вас уже нет иголок, я совсем забыл. Не важно… Это я к тому, что всё кажется большим, сильным, бессмертным относительно простого человека.

Но стоит выйти за пределы своего привычного сознания, и ты понимаешь, что нет молекул, атомов, квантов. Есть только условия и наблюдатель. А Вселенная… Она тебе просто снится.

В изумрудно-зелёных водах реки Айрисс плавали дивные создания, напоминающие русалок. На берегу суетились детишки, а рядом, в селении, возжигали священный огонь. День Великой Матери близился, и местные жители очень хотели сделать всё наилучшим образом.

Один из мальчишек решил пошалить, ухватив водную фею за чешуйчатый хвост. Та не растерялась, и потянула парня на дно.

Ункар услышал детские крики, и бросился к реке. Вода была столь прозрачной, что добежав до обрыва, он увидел ужас в глазах ребёнка, уносимого йатта — водными феями.

— Разрази вас Алхур… — злобно бросил он и прыгнул в воду. Силы были неравными. Подводных бестий — пятеро против него одного. А счёт шёл на секунды. Ункар увернулся от острых когтей, и ринулся в глубину. Малыш судорожно держался за хвост, скорее от шока. Он просто не мог его отпустить. Глаза становились стеклянными, из приоткрытого рта вырывались пузырьки воздуха.

Тело Ункара засветилось, вода озарилась жёлтым сиянием, и феи бросились врассыпную, издавая жуткие звуки, оглушающие всякого, кто находился в воде. Будь сказочник в обычном состоянии, он запросто бы отключился. Но сейчас его тело представляло собой мириады микрочастиц.

Они резонировали между собой, создавая мини-всплески.

"Давай, дружище, отпусти этот хвост", — мысленно обратился Ункар к ребёнку. Сознание мальчика оставалось на грани. Вытянуть его из бездны — означало навсегда лишить души. Именно на это рассчитывали водницы.

— Забирай… — прозвучал шёпот, пронизывающий каждую частицу, — Забирай и уходи, чужак!

Водная фея резко дёрнула красивым хвостом, и парнишка словно завис среди пузырьков воздуха. Ункар подхватил его и направился к поверхности.

Агайми уже стояла на берегу вся в слезах.

— Вот… Жив… — только и сказал спаситель. Его тело перестало вспыхивать огоньками.

— Да хранят тебя вечные звёзды, Ункар, — сказала мать малыша и прикоснулась ко лбу сказочника.

— Нет ничего вечного в мире… — ответил он и провалился в бездну.

— Агайми Янтарная, клянёшься ли ты в верности Ункару сыну Хади — сказочнику нашего народа?

Женщина склонила голову в согласии.

Жрец обратился к её сыну, — Астари, сын Марру, согласен ли ты, чтобы Ункар заботился о тебе, как о своём сыне?

Малыш взглянул на маму, но там всем своим видом показала, что это его и только его решение. Парнишка посмотрел на своего спасителя, потом на жреца, и легонько кивнул.

— Пусть все, кто пришёл в этот зал, поприветствуют новую пару. Да будет она вечно счастлива под звёздами! Слава Великой Матери! Слава нашему народу!

Ункар коснулся носом лба возлюбленной, и та вздрогнула от волнения. В её глазах отражалось небо, ведь крыши в зале не было. "Ничто не разделяет нас со звёздами", говорила древняя традиция.

Гости осыпали их лепестками ямунди и горными травами, музыкант заиграл старинную мелодию, традиционно исполняемую на церемонии объединения.

— И что теперь? — шепнула Агайми? — Навсегда?

Ункар кивнул, — Дольше вечности.

— Плачьте, дети чёрной равнины. Плачьте, ибо мгла скрыла ваши дома. Но пока она не поглотила ваши души. Это наш последний шанс противостоять ей. Последний бой. Назад пути нет, бежать некуда. Айятри — ваш вождь пал. И теперь я — последняя, кто несёт Наследие. Кто готов пойти за мной?

Народ молчал. Воины осторожно переглядывались. Женщины и дети понимали, что решают защитники, а им придётся лишь смириться с решением.

Только старый шаман, переживший четыре войны за пустоши, вышел вперёд и бросил перед собой хворостину, — Ты, как эта ветка. Тонкая и слабая. И даже, если привязать ещё сорок веток, ничего не изменится. Могучие ветры ломают деревья. Что им жалкий веник? Говоришь, что готова вести за собой? Сколько боёв за плечами? Скольких боевых товарищей хоронила своими руками? Пока воины погибали, пожирались мраком, ты сидела дома с сыном, утирая ему сопли. А сейчас говоришь про последний бой?