Ольга Елисеева - Львиный Зев

Марк презрительно скривился.

- А вы как-никак арелатцы, - продолжала принцесса. - Я не хочу начинать междоусобный раздор из-за своих сердечных неурядиц.

- Почему же ты разрешаешь валантейнцам защищать тебя? - Марк смотрел на принцессу сверху вниз и боролся с желанием немедленно обнять ее и строго-настрого запретить уезжать куда-либо.

- Потому что Валантейн - это маленький Беот, и воинам Равванской крепости легко лить чужую кровь, - задумчиво ответила Астин.

Капитан кивнул.

- Да, ты права. Они всегда присягают в Лотеане, а смотрят на Плаймар.

- Вот именно, - грустно сказала Астин. - А что будете делать вы, если король осадит Орней?

- Защищаться! - выдохнул Марк.

Принцесса покачала головой.

- Признанный или не признанный, он - ваш государь, - вздохнула она, и Орнею давно пора быть со всеми остальными. Ведь Акситания признал его власть. А если перед тобой с мечом в руке окажется герцог Раймон, наш вернейший союзник?

Марк поморщился. Его душа разрывалась между долгом перед своей сестрой и долгом перед Арелатом.

- Если даже ты не можешь ответить мне на вопрос, - продолжала Астин, - то что же думают простые воины?

Марк молчал, глядя в пол.

- И довольно об этом, - принцесса отпустила его руку. - Давай попрощаемся по-хорошему.

- Почему ты не хочешь, чтобы я сопровождал тебя? - расстроенным голосом спросил рыцарь.

- О тебе речи вообще быть не может, - непреклонным тоном заявила Астин. - В моей свите нет ни одного молодого мужчины.

Марк вспыхнул. Принцесса не желала дразнить болезненную ревность жениха. Этого беотийца Вальдреда! Если б спросили его, Марка, то он вообще не одобрял ее выбора. Но Астин никогда, ни у кого, ничего не спрашивала!

- Ты и маме отказала, - грустно покачал головой рыцарь.

- Няня не выдержит дороги, - с легким упреком отозвалась Астин.

- Ты права. Во всем права. Но мне почему-то хочется выть от бессилия!

- Марк! - принцесса с нежностью прижалась к нему. - Мне и самой хочется выть, когда я подумаю, что меня выживают из собственного дома. Но что же делать? Будем надеяться на лучшее, - она пальцем стерла слезу в уголке глаза и ласково улыбнулась молочному брату. - Ступай, скажи, что я сейчас спущусь.

"Прекрасно! - Аль-Хазрад откинулся на цветные подушки у стены и отодвинул от себя серый трехгранник, на зеркальной поверхности которого все еще отражалось заплаканное лицо хозяйки Орнея. - Даже если Арвену удастся захватить принцессу и жениться на ней, - устало подумал маг, - она будет ненавидеть его, что небесполезно для нас. - Тонкие, высохшие, как у мумии, губы мага искривила довольная улыбка. - На женщину, которая сама всеми силами души отвергает мужа, легко наложить заклятие бесплодия. - Аль-Хазрад коснулся священного креста-уджат, выгравированного у него на столе. Король не дождется настоящих наследников. Род Врага на арелатском престоле угаснет, не начавшись".

- Какой ужасный конец для такого великого человека! - раздался за спиной Аль-Хазрада насмешливый голос Нитокрис.

Черные, скрюченные пальцы мага сжали ожерелье из золотых мух. Никто не смел так беспардонно врываться в его мысли. Однако когда Аль-Хазрад повернулся к своей прекрасной гостье, на его лице отразилось только бесконечное удовольствие.

- Сладчайшая из смертных! - пропел он. - Я ждал вас завтра вечером.

- Но ведь ожерелье уже готово? - Нитокрис склонила голову и испытующе уставилась на колдуна. - Где оно? - золотой полумесяц на ее лбу закачался.

Аль-Хазрад с явной неохотой разжал пальцы, и сияющая горсть насекомых посыпалась на стол из его ладони. Он надеялся использовать их сам, без Нитокрис, но Супруга Бога, как видно, смогла проникнуть в замыслы союзника.

- Не понимаю вашу иронию, божественная Нитокрис, - сухо отозвался маг. - Если король Арвен найдет священную Чашу, созданную из того же небесного металла, что и Меч, он сможет запирать Врата.

- Этого никогда не произойдет, - Супруга бога сгребла со стола золотую нить с дрожавшими на ней насекомыми. - С помощью моего ожерелья я смогу вызвать царицу Мух, и она найдет нам сокровища Врага. Бельзебел знает, где скрыты клады мертвых, для нее не существует магических преград, выстроенных древними чародеями. О, Бельзебел, сестра моей печали! - все более воодушевляясь, произнесла Нитокрис. - Как давно ты не поднималась из глубин, чтоб говорить со мной. Обещаю тебе царскую награду: мы поделим норлунга, я выпью его жизнь, а ты съешь тело.

В глазах Нитокрис засверкали зеленые искры, и сквозь тонкую кожу лица стал явственно просвечивать мушиный череп. Аль-Хазрад с отвращением отвернулся. Он почувствовал, что, если Супруга Бога не прекратит своего мысленного отождествления с Бельзебел, его вырвет прямо на древние пергамены, аккуратно разложенные на столе.