М Емцев - Черный ящик Цереры

- А что я, по-твоему, должен делать?! - взорвался Захаров. - Врать? Изобретать? Искать невидимок? Я уверен, что они напечатаны на "Гознаке"... Ведь все совпадает: бумага, краска!

Черныш не знал, что возразить.

- Успокойся, - сказал он, помедлив.

- А мне нечего волноваться, - отрезал Захаров. - Я свое мнение высказал. Поэтому Гладунов тебя сюда и привел. Для вторичного контроля. Он уже не верит в мою объективность и с "Гознаком" не хочет связываться.

Черныш улыбнулся.

- Ладно, не волнуйся, - сказал он, - будет и у тебя попутный ветер.

- Не нужны мне твои утешения, - сказал Захаров, - смотри, сам не набей шишек на этом деле.

С этого дня у Черныша началась жизнь настоящего исследователя. Он успел повторить все анализы. Все было взято на вооружение: химия, полиграфические характеристики, электронная микроскопия, рентген и даже анализ изотопного состава. К Алексею Степановичу ходить было некогда. Все время отнимала беготня по лабораториям. Приходилось много разговаривать, убеждать, добиваться, просить, протестовать. Жизнь была что надо.

Через несколько дней пришли результаты анализов. Черныш засел за проверку. Но хорошее настроение исчезло. Им овладело предчувствие неминуемого поражения. Так и вышло. Данные в точности подтверждали вывод Захарова: деньги изготовлены фабрикой "Гознак". Неужели, правда? Вот уж номер, так номер.

Черныш вновь и вновь сопоставлял анализы. Все то же. И никуда от этого не уйдешь. Все словно сговорились во что бы то ни стало подтвердить нелепую, невозможную версию о государственном предприятии, производящем фальшивки.

...Черныш осторожно, на цыпочках пробирается к вешалке, раздевается, затем проходит на кухню. На пластмассовом столике, покрытом желтой в голубых яблоках клеенкой, его дожидается еще теплый кофе, черный хлеб, молоко и мед в стеклянном бочонке. Он ест, пьет и думает. Запах пчелиного меда смешивается с ароматом болгарской сигареты "Джебел", мысли становятся спокойнее, упорядоченное. Они уже не налезают друг на друга, ими можно управлять.

Он отодвигает посуду на край столика и кладет перед собой маленькую книжечку в глянцевитом переплете. На ней через все поле протянулись немецкие слова, а за ними темно-зеленое худющее лицо узника, перечеркнутое линиями колючей проволоки. Книжка попала к нему совершенно неожиданно. Третьего дня он зашел к Алексею Степановичу. Библиотекарь, как всегда, встретил его очень приветливо и пригласил к себе за перегородку.

Черныш подумал-подумал, да и рассказал библиотекарю о своих неудачах.

- Самое неприятное, что это первое мое дело. Очень хотелось бы оправдать доверие Гладунова, но никак не могу отыскать концов. Мне совершенно непонятно, за что ухватиться.

- Да, так, как правило, и бывает. Хочешь, но... - задумчиво сказал Яриков. - Такая уж это работа. Нужно терпение, дорогой Гришенька. Вы своего добьетесь.

Он помолчал немного, потом добавил:

- Жаль, конечно, что это задание отвлекает вас от высоких теоретических исследований. Но что ж. Это случается часто, всегда находятся серьезные практические задачи, которые нужно...

Яриков не окончил мысли и вдруг сказал:

- Слушайте, Гриша, давайте по вашему делу запросим машину!

- Зачем? - удивился Черныш. - Я пересмотрел всю литературу, начиная от Адама, ей-богу, это мало помогло.

- Э-э, не говорите, - покачал головой Яриков, - вы смотрели только материалы о подделке денежных знаков. Для диссертации этого, может быть, и достаточно, но для дела, вообще говоря, мало. Многое выпало из вашего поля зрения, например особенности технологии или распространения фальшивок. Наша машина обладает не только фактической памятью, но и ассоциативной. Она может выдать справку по любому мало-мальски интересному признаку. Есть у вас такой вопрос?

- Как же, - оживился Черныш, - вот эта история с одинаковым номером на всех бумажках? Я нигде не встречал ничего подобного. Начиная с 1808 года, когда Наполеон выпустил первые фальшивые ассигнации в 25 и 50 рублей. Запросите-ка ее. Может, что и узнаем.

Яриков закивал, заулыбался. Хорошо, сейчас попробуем. Обычно дежуривших программистов не оказалось, и библиотекарю самому пришлось кодировать задание. Он очень долго суетился возле машины, куда-то бегал, что-то приносил и уносил. Наконец машина заработала. Старик облегченно вздохнул и ввел перфокарту в программное устройство. Машина мягко гудела, внутри нее что-то поскрипывало и пощелкивало.

- Что-то очень долго, - тревожно вздохнул библиотекарь, - обычно ответ приходит почти сразу же.