Александр Щёголев - Агент Иван Жилин

Лейтенант носил звучную фамилию Сикорски и был, вероятно, неплохим мужиком, хоть и не знал ничего про своего знаменитого тезку Игоря Ивановича, создателя вертолетов. Был он лет сорока, и еще был он упитанным, улыбчивым и разговорчивым. Но главной его достопримечательностью были круглые большие уши, торчавшие в разные стороны – как ручки у сахарницы.

– Мои прапрадедушки выращивали маслины, – с сожалением ответил он. – И сам я выращивал маслины, пока друзья не уговорили меня стать полицейским…

Наша беседа началась уже давно, и довольно любопытным образом. Я с такой тактикой ведения допроса до сих пор не встречался. Вместо того, чтобы пугать свидетеля нечеловеческой проницательностью или агрессивной тупостью, лейтенант Сикорски принялся делиться воспоминаниями о своих болячках. Возможно, решил, что психологическая поддержка прежде всего, а может, просто человек был такой. Оказывается, лейтенант всю жизнь чем-нибудь болел и к тридцати годам приобрел полный джентльменский набор – остеохондроз, гипертония, гастроэнтероколит, холецистит и что-то еще, во что мне вникать решительно не захотелось. Куда смотрят врачи, с ужасом спросил я, не понимая, к чему он клонит. Как вас вообще в инспектора-то взяли с таким послужным списком? В том-то и штука, торжествующе объявил полицейский, что теперь я здоров! Я научился жить иначе, сказал он, и в этом мое счастье. Мы все научились жить иначе. Вы все дружно стали вегетарианцами, поддержал я по мере сил эту неловкую беседу. Он отмахнулся. Вегетерианство – только шаг, только декорация. Кто-то считает, что вегетарианство по сути грех, гордыня в чистом виде, и тем оправдывает свои маленькие слабости, кто-то, наоборот, находит свой покой в самоограничении. Лично я, признался лейтенант Сикорски, в этом смысле совершенно безыдейный, я просто придерживаюсь рационального питания. Секрет в другом, сказал он мне, и вот это уже не декорация. Здоровыми становятся не постепенно, а в один миг, в один счастливый миг. Секунду назад ты был болен, а через секунду уже здоров. Понимаете? Нет, ничего я не понимал, и тогда мой гость посоветовал: отправляйтесь на холм, спросите у любого дорогу, вам покажут, а то давайте патрульную машину вызовем, пусть довезет вас до места. Зачем? Он удивился: ну так вы же хотели понять? Все в ваших руках, и нечего, нечего раскисать. Сам ты раскис, подумал я. Что ты можешь знать о том, как люди раскисают, что нового ты можешь рассказать об этом бывшему межпланетнику и бывшему шпиону, но вслух произнес только одно: к чему вся эта преамбула? А к тому, объяснил он мне, что если кто-то начал жить иначе, невозможно представить, чтобы он пожертвовал тем счастьем, которое имеет. Захотев дурного, человек нарушает гармонию своего же мира. Жители этого города увидели зависимость того, что они получили, от собственных ощущений и, тем более, от поступков. Вот почему в этом городе почти не совершается преступлений. В самом деле, получив однажды здоровье и ощущение счастья, узнав разницу между здоровьем и нездоровьем, кто захочет променять их, к примеру, на какие-то там деньги? Нет, невозможно представить… «Я к тому вам это рассказываю, – терпеливо вдалбливал мне страж порядка, – что у нас здесь давно не случалось ничего похожего, и мы думали, что ничего похожего у нас теперь быть не может. Так что погодите с преждевременными выводами, ведь нападение было совершено явно не местными жителями…» «…а такими же туристами, как и ты, бывший шпион Жилин», – мысленно закончил я невысказанный упрек. Меня разбирал смех. Неужели они боялись, что без этакого душераздирающего вступления я не стану помогать расследованию? Невроз, принявший эзотерические формы. И они еще называют себя здоровыми? «Дело было так, – ответил я офицеру, – записывайте мои показания», – и он послушно включил диктофон на запись…

– Значит, все ваши предки были крестьянами? – спросил я. – А вы, получается, сломали вековую традицию. Не является ли это вопиющим нарушением гармонии вашего мира?

Он встрепенулся.

– Типичное заблуждение новичка. Гармония вовсе не во внешних обстоятельствах жизни, а в том, как эти обстоятельства воспринимаются человеком. Гармония – она в состоянии души. Мой вам совет, Иван – разрешите мне вас так называть? – побывайте хоть раз на холме.

– А как мне вас называть, лейтенант Сикорски?

– Рудольф. Руди.

– Я обязательно побываю на холме, Руди, – пообещал я. – Я даже готов под землю спуститься. Однако признаюсь вам, что не вижу связи между здоровым образом жизни и отсутствием в городе преступлений. У вас тут, кстати, в самом деле такая идиллия или вы мне изложили официальную точку зрения властей?