Борис Бирюков - НФ - Альманах научной фантастики. Вып. 10 (1971)

«Как все просто! Зряшны все наши догадки о паразитизме и холодной машинной цивилизации, о вырождении цивилизации, о стаде беспечных антропоидов, пожираемых чудовищами. У них две жизни, вернее две ее стадии. Как у наших бабочек. Грубо говоря, атер — это личинка, гусеница, иллин — бабочка», — лихорадочно подытоживал услышанное Лобов.

— Стало быть, превращение в иллина — ваше будущее. Вы его знаете. А ждете ли? Стремитесь к нему?

— Иллины живут совсем недолго — не больше тридцати семи дней. Вы видели, как с этого обрыва прыгнули в океан юноша и девушка. Это была любовь. И смерть. Они будут жить в воде до тех пор, пока не взойдет солнце. А потом умрут, дав жизнь атеру. Иногда, очень редко, иллин переживает свою подругу и, теряя силы, пытается вместе с нею вернуться на берег.

«Ага! Так именно это я наблюдал тогда, летая над побережьем. Но он не ответил на мой вопрос», — отметил про себя Лобов. Вслух сказал:

— Да, я видел обе эти трагедии. Признаюсь, мне было страшно.

— Трагедии? Нам неведомо это слово. Что оно означает?

— Как же так! Если вам известно слово «смерть», то вы должны знать и что такое трагедия и что такое страх…

— Я не вижу связи между этими словами. Для иллина смерть — это любовь.

«Так вот почему он не ответил на вопрос! Так вот почему юноша и девушка были спокойны, прыгая в воду. Они шли навстречу своему счастью!»

Лобова потрясла эта мысль.

Вдруг атер схватил Лобова за руку и увлек в светящийся кустарник. Лобов приготовился было к худшему, но тут увидел, что из-за поворота на дороге показались иллины — юноша и девушка. Обнявшись, они остановились на самом краю обрыва.

Девушка тихонько засмеялась.

— Смотри, — сказала она, — вода совсем близко!

Огненная пыль роилась над головами влюбленных. Бесшумно пролетела и скрипнула крина, птица, приносящая счастье. Ее рубиновые мигающие глаза холодно рассматривали странный мир, лежавший внизу.

Объявление в окне гласило:

ПРОДАЕТСЯ ОЧЕНЬ ДЕШЕВО!

ШКОЛЬНАЯ УЧИТЕЛЬНИЦА!

А чуть ниже мелкими буквами было добавлено:

Может готовить обед, шить и выполнять любую работу по дому!

При слове «школа» Денби вспомнил парты, ластики и осенние листья; учебники, школьные мечты и веселый детский смех.

Владелец маленького магазина подержанных вещей нарядил учительницу в яркое цветастое платье и маленькие красные сандалеты, и она стояла в окне в прямо поставленной коробке, словно большая, в человеческий рост кукла, в ожидании, когда кто-то явится и пробудит ее ото сна.

Денби шел по оживленной улице, пробираясь на стоянку к своему малолитражному бьюику. Было понятно, что дома уже, видимо, заказан по номеронабирателю ужин, что он стынет на столе, и жена разгневается за опоздание, однако он остановился и продолжал стоять на месте, высокий и худой, рядом со своим детством, блуждавшим в его задумчивых глазах, робко выглядывавших на мягком лице.

Денби всегда раздражала собственная апатичность. Он тысячу раз проходил мимо этого магазина на пути от стоянки автомобилей к месту службы и обратно, но почему-то только сегодня впервые остановился и обратил внимание на витрину.

Но, может быть, только сейчас что-то такое, в чем он крайне нуждался, впервые появилось в самой витрине.

Денби задумался. Нужна ли ему учительница. Вряд ли. Однако Луаре несомненно необходим помощник в доме, а купить автоматическую служанку они не в состоянии. Да и Билу наверняка не помешают дополнительные занятия к предстоящим переходным экзаменам сверх программы обучения, даваемой по телевидению, а…

А… а ее волосы напомнили ему сентябрьское солнце, ее лицо — сентябрьский день. Осенняя дымка окутала Денби, совершенно внезапно апатия прошла, и он двинулся, но не к стоянке автомобилей.

— Сколько стоит учительница, что выставлена в витрине? — спросил он.

Всевозможные антикварные вещи были раскиданы на полках этого магазина. Да и сам хозяин — маленький подвижный старичок с седенькими кустистыми волосами и пряничными глазами — напоминал одну из них.

Услышав вопрос Денби, он весь засветился.

— Вам она понравилась, сэр? Она просто прелесть!

Денби покраснел.

— Сколько же? — повторил он.

— Сорок пять долларов девяносто пять центов, плюс пять долларов за коробку.