Артем Абрамов - Чаша ярости

А начиналось все просто.

Петр, Иоанн и все братья, плюс Мария из Магдалы, не могли долго испытывать гостеприимство Лазаря и его сестер после того, как Иешуа ушел в будущее. Для всех — вознесся. Раньше библейского срока Вознесения, но кто считает? Евангелисты? Они еще все как надо подсчитают (это если судить из Сегодня) и уже две тысячи лет как подсчитали (это — если из далекого Завтра). Вскоре после таинственного исчезновения — или все-таки Вознесения, зачем с Писанием спорить! Главного Зачинщика, на имеющиеся общие деньги была приобретена землица в северо-западной части Иершалаима, куда город потихоньку принялся разрастаться. На ней имелись уже кое-какие построечки, что-то, конечно, пришлось достраивать самим, но это не было проблемой, ибо рабочих рук хватало с избытком. Уже в первый месяц существования общины, — а именно так, согласно опять же Истории, и следовало называть нарождающееся сообщество, — она разрослась до пятидесяти душ. Пришли люди из Галили, объявились многие из числа семидесяти, отобранных самим Иешуа тогда, на Фаворе. Некоторые жители Иершалаима тоже попросились в общину. Петр и Иоанн, молчаливо, но единогласно, без возражений избранные ее старейшинами, не отвергали никого. Пришел — хорошо. Вот правила. Будешь следовать им — будешь жить с нами. Не сможешь — вон ворота, за собой прикроешь. Первоначально финансовую помощь оказывал верный Иосиф из Аримафеи. А еще, конечно, друг Лазарь «з Вифании и его зажиточные друзья, интересовавшиеся жизнью нового образования, но взгляды его далеко не во всем разделявшие. Впоследствии, когда так называемый общак достиг приличных размеров, деньги Лазарю вернули, поблагодарив и сказав, что его лично в общине всегда ждут. Через пару лет он примкнет к ним, но это уже будет не коммуна, состоящая из восторженных энтузиастов, а крепкая организация — вертикально построенная, с толковым руководством, с многоступенчатым подчинением, с серьезной дисциплиной. У руля всего этого дела стояли Петр и его правая рука — Иоанн. Каждому из Апостолов поначалу было поручено какое-либо дело: Левий занимался казной, что ему было привычно. Андрей координировал строительство. Яаков был главным по кухне. Натану поручили следить за документами — этакий молодой делопроизводитель в штабе или, привычнее, — шеф бэк-офиса. Фома был, номенклатурно выражаясь, снабженцем, — под его началом и образовалась группа из „семи добродетельных мужей“, представителей иноязычной, в основном эллинской части общины, которые со временем научились работать и без своего отошедшего от хозяйственных дел шефа. Семь мужей кормили всю общину, и евреев, и эллинистов, следили за тем, как выполняются сельскохозяйственные и строительные работы, контролировали быт, одним словом. Это позволило Апостолам скинуть с плеч хозяйственные тяготы и заняться своими прямыми историческими обязанностями миссионерством; Петр слишком хорошо помнил, что втолковать Апостолам, а в общем-то простецким, не слишком далеким ребятам, суть их великого предназначения оказалось нелегко. Рыбаки и крестьяне в прошлом, они мыслили узко и приземленно. Купить еще земли, построить еще домов, развести еще баранов… С идеей христианства как мировой религии было туговато.

Но уж что-что, а убеждать Петр умеет. Да и Иоанн помог. Теория плюс личный пример — пара образцово-показательных паломничеств в недружелюбно настроенные края — оказались убедительными доводами для Апостолов.

Еще год спустя стали появляться своеобразные филиалы общины в близких и далеких местах земли Израильской. Люди, приходившие знакомиться с новой религией, желавшие обрести ее для себя и в себе, с удивлением обнаруживали, что все можно делать и у себя в деревне, в городе, не бросая хозяйство, не продавая дома и скот. К каждому из возвращающихся на родину новообращенных, помимо идеологического груза, придавали одного или двух обученных помощников — на всякий случай. А случаи бывали разные. В некоторых местах, например, вместо того, чтобы вовсю трубить о новой идее, посланники организовывали нечто вроде тайных лож — глубоко законспирированных сект, куда принимались только избранные. А в недалекой Идумее вообще образовалась какая-то развратная лавочка — видимо, тамошний зачинатель слишком широко трактовал слова о „свободе тела и духа“. Такой Содом учинили, что ой-ёй-ёй!

Естественно, за всем этим нужно было кому-то следить. Так что работки на идейно-просветительском фронте у верхушки братства было немало. Вот и расхаживали по Израильской земле, „уча и проповедуя“, как напишут позже. Кто напишет — неведомо.