Артем Абрамов: Чаша ярости

— Я понял вас, — сказал гость. — И про Петра, и про «надо разрушить». Я могу продолжить ваш монолог, я слышу, о чем вы думаете. Примерно так: идея Второго Пришествия хороша лишь как абстракция. Ее осуществление — в моем лице, уж и вы меня извините, — стало пожаром, землетрясением, наводнением, тайфуномчем еще… Одним словом — стихийным бедствием. Жили себе спокойно, пусть плохо жили, лживо, лицемерно, пусть мучились, но — жили. А тут — на тебе! Явился… Ну, ждали, да, но не сегодня же. Вот если бы лет через сто или двести — тогда пожалуйста, тогда в самый раз, пусть потомки его встретят, как положено. А мы сегодня — никак. Сегодня у нас другие дела. Тут пора сеять, там — срок для жатвы, а вон там — время праздновать: Так что не до революций. До свидания и закройте, пожалуйста, дверь поплотнее. С другой стороны. Я прав, Maggiore?

— Вам никто никогда так не скажет.

— Но подумают, верно?.. Но вот ведь какая незадача, Maggiore, я-то уже здесь. И если я здесь и сейчас, то, значит, именно так решил Господь наш. Иначе бы он просто не допустил моего прихода, верно, Maggiore? Или вы уже и в него не очень верите — не только в меня?

Хозяин встал. Он был очень высок, что с успехом скрывало кресло. Вопреки досужим обывательским представлениям, на нем не было никакой сутаны, а вполне аккуратно сидел легкий спортивный костюм, удобный как для футбола, который, как пишут, очень любил понтифик, так и для работы за компьютером.

И гость встал.

Они были одного роста. Ну, может быть, хозяин на пару сантиметров повыше. На перст — так сказали бы во времена Христа, за которого выдавал себя гость. Он тоже был не в тунике, как Христу положено, а в джинсах и белой рубахе с длинными рукавами.

— Послушайте меня, — сказал хозяин. — Послушайте, а потом сделайте выводы. Какие угодно. Вы правы: вы здесь, и это — факт. Не столько божественный, сколько научный. И конечно же вы воспользуетесь всеми невероятными возможностями, которыми, как я понимаю, вас сполна наделил Бог. Он вам и судья. А я лишь позволю дать на прощанье два совета. Вам решать — принять их или нет. Первый. Прежде чем разрушить существующее, попробуйте построить свое альтернативное. Все-таки опыт по-прежнему — критерий истины. Как в религии, так и в науке. Тогда и увидим, с кем Бог… Второй. Вы, полагаю, встретитесь с лидерами нашего мира — с президентами, с политиками, просто с умными людьми. Они сами захотят вас увидеть. И многие вас поддержат, подтвердят: да, это он, тот, кого ждали. И заверят вас, что они — с вами. Так вот. Не верьте им. Никому не верьте. Всегда помните собственные слова: «вот если бы лет через сто или двести — тогда пожалуйста»… Сегодня вы опять — один. Точно так же, как и две тысячи лет тому назад. И только един вы сможете что-то сделать. Как и две тысячи лет тому назад…

— Тогда со мной были ученики… — Теперь показалось, что гость ищет оправданий.

И хозяин услышал это. Но даже не улыбнулся.

— Где они? — спросил он. — Вспомните Новый Завет. Как скоро они — те, кто начинал с вами, — стали лишними на разворачивающемся в Средиземноморье празднике христианства?.. — Неожиданно осенил себя крестным знамением. — Прости меня, Господи, за слишком вольную трактовку Святых текстов…

А вот гость улыбнулся — в отличие от хозяина. Широко улыбнулся, весело:

— Спасибо за советы. Я их учту в искусстве мгновенных превращений, где я и вправду достиг многого. А что до конечного вывода, то вы правы: я опять — один. Значит, Господь того хочет. Опять. И нам ли с вами Ему противиться?.. А судить уж точно — Ему. Об этом написано в ваших книгах — Ему. Так что поживем увидим.

И вдруг исчез. Мгновенно. Был — и не был. Может, фантом все-таки? Как бы этого хотелось хозяину кабинета!..

Он медленно вышел из-за стола, медленно подошел к креслу, в котором сидел гость, медленно погладил ладонью теплую кожу сиденья. Глянул на высокие часы в углу за столом, еле видные во мгле: сорок минут всего прошло. А показалось вечность.

Вернулся назад, вызвал на экран монитора латинский текст, быстро просмотрел его и решительно «кликнул» на клавиатуре кнопкой «delete» — стер написанное. Занес расставленные черные пальцы над белыми клавишами, замер, задумавшись на секунду, и начал с чистой страницы.

Что напишет?

Бог знает…

Дорога, дорога, дорога… Однообразная, знакомая до каждой ямы, до мельчайших камушков, до пыли столбом, вечная дорога, надоевшая за вечные эти годы — до оскомины. Похоже, и вправду вечная — как любая: без дорог людям никогда не обойтись. Что в первом веке, что в двадцать втором, дороги — это неизменные спутники людей. Покуда есть люди — есть и дороги. Не будет людей дороги умрут, превратятся в тропы для диких животных, в траву, в пустыню, в лес, в умозрительные направления. Вот только было бы кому зрить умом… Даже в сверхдалеком будущем, когда неспокойный человеческий разум исхитрится изобрести какой-нибудь новый, невероятный, без сомнения — убийственный метод перемещения в пространстве, и для него дороги не потребуются, они все равно сохранятся, раз есть люди. Раз есть влюбленные, которым надо в пеших прогулках выносить или, точнее, выходить свое чувство, раз есть — а куда они денутся? — консерваторы, хранители устоев, кто не согласится использовать новые технические достижения, раз есть спасатели, наконец, коим предстоит устранять последствия несовершенности человеческих изобретений, ибо ничего совершенного человек придумать не в состоянии.