Виктор Сапарин - «На суше и на море» - 61. Фантастика

Теперь Эдвардс находился один в башне. Он сел в кресло посредине зала и положил руки на подлокотники. Миг — и Эдвардс на Земле. Перед ним африканский космодром: ракеты нацелились в небо, поодаль башенка управления. Солнце сверкает на полированных боках ракет, заливает светом серый бетон, простирающийся почти до горизонта. Какая-то птичка летает около ближайшей ракеты, садится на бетон, клюет что-то коротким носом. Эдвардсу хочется ее отогнать.

— Птица, — говорит он машинально.

— Ладно, — отвечает с Земли голос начальника космодрома. — Сейчас мы ее прогоним.

Эдвардс спохватывается: он не должен отвлекаться. Мобилизация всех сил — вот что сейчас от него требуется.

На Земле что-то делают. Птица испуганно срывается с места, описывает круг и исчезает. Эдвардс испытывает легкое удовлетворение. Дисциплина в космической службе, как всегда, на высоте.

Австралийский космодром, куда переносится Эдвардс, тоже в полном порядке. Ракеты выстроились, как на параде. Одна в одну, серийный выпуск, все испытаны в обкатке, на соплах сохранились следы нагара, механизмы тщательно отрегулированы.

Стройные, словно устремленные ввысь тела, с синеватым отливом металла. Строгий порядок в расстановке, свидетельствующий о расчете каждого метра в будущем полете.

Эдвардс возвращается на Луну, но не к себе, в башню, а на равнину «Моря Дождей». Здесь расположен главный лунный космодром. Могучие тела, более грузные, чем у ракет, стартующих с Земли, заполняют его. В безвоздушном пространстве резче, чем на Земле, обрисовываются контуры кораблей. Сверкающие гроздья, готовые в любой момент ринуться в пространство.

Два других лунных космодрома в тени. Эдвардс просит включить прожекторы, и те выхватывают из темноты ракеты: они похожи на елочные игрушки. Фантастичность картины не устраивает Эдвардса. Он любит реальность, четкость. Но к моменту старта космодромы окажутся освещенными. Грант все хорошо рассчитал.

Грузовые ракеты в общем не внушают опасений. В конце концов тут есть возможность замены.

Эдвардс снова переносится на Землю. Пассажирский космодром раскинулся на одном из живописнейших островов Индонезии. Стартовая площадка — на плоскогорье, окруженном густыми лесами. Астрономы рассчитали, что отсюда, используя скорость движения Земли по орбите и скорость ее вращения вокруг оси, легче всего, а главное точнее, можно осуществить взлет. Ведь на этот раз люди летят не вообще на Марс или вообще на Венеру, и даже не в определенную область той или иной планеты, как бывало прежде, а по гораздо более точному адресу.

Эдвардс с удовольствием смотрит на четыре корабля, стоящие на каменистом плоскогорье. Большие иллюминаторы, выдвижные ноги, маневровые двигатели, парашютные и вихревые тормоза. Каждое звено спроектировано заново — ни одна деталь не обойдена вниманием, не оставлена без попытки внести усовершенствование. Полный комфорт: новые кресла-кровати, смягчающие перегрузку, искусственное поле тяготения, бытовая автоматика, не уступающая лунной. Ничего лучшего Эдвардсу не приходилось отправлять в космос.

«Движением пальцев?» — Эдвардс усмехается. Сколько труда, нервов, обыкновенного человеческого пота затрачено прежде, чем оказалось возможным сделать это «движение пальцев».

Он откидывается в кресле, и перед ним пробегают хлопотливые, наполненные тревогой дни.

После того как Эвелина [1] Название электронно-счетной машины. — Прим. ред. сообщила результаты голосования, у Эдвардса, надо прямо сказать, здорово прибавилось хлопот. Хорошо было Карбышеву открывать вместе с другими участниками Восьмой экспедиции разумные существа на Венере. Да и люди, проголосовавшие за открытие на Венере постоянной научной станции и за весь этот план контакта с жителями Венеры, не задумывались особенно над тем, как это практически осуществить. Они просто сообщили свое мнение Эвелине при помощи обыкновенных блок-универсалов, которыми в наши дни пользуются даже дети, и через два часа с удовольствием услышали, что их мысли совпадают с соображениями подавляющего большинства населения нашей планеты.

А главные заботы свалились на плечи Эдвардса. Правда, если бы они миновали его, он, вероятно, чувствовал бы себя не лучше, но это совсем другой вопрос.

В общем для Эдвардса наступили горячие денечки. Прежде всего никто толком не знал, сколько людей должно работать на станции. Когда Эдвардс попытался выяснить имеющиеся на этот счет мнения, со всех сторон посыпались самые разнообразные предложения: от трех человек до семи тысяч. Одни считали, что на первых порах достаточно небольшого наблюдательного поста, своеобразной миссии Земли на Венере, другие предлагали создать обширнейший научно-исследовательский институт с полным штатом и необходимым оборудованием. Сторонники наиболее решительных мер настаивали на постройке целого города с множеством воспитательных учреждений, в которых обитатели Венеры, не знающие сейчас даже одежды, должны были проходить ускоренный курс развития. Такого рода обучением авторы проекта предполагали охватить все население Венеры. Но кто знает, сколько его? Восьмая экспедиция столкнулась только с одним племенем, которое отнеслось к землянам настороженно, чтобы не сказать враждебно. С прочими племенами надо было еще встретиться, и пока не известно, каким способом можно получить их согласие на обучение.