Николай Орехов - Серый

— Как знать. И еще одно, Владислав Львович: ваш мозг имеет защиту в несколько уровней, старайтесь избегать… э-э… острых ситуаций. Надеюсь, вы не раздумали?

— Нет.

— Я думаю, можно приступать, — сказал Януш, повернувшись к Эльзе Марковне.

Та утвердительно кивнула головой. Равин встал, заправил рубашку в брюки, увидел свои носки.

— Подождите-ка! — Он оглядел всех недоуменным взглядом. — Как же я на вокзале появлюсь в одних носках?!

— Действительно! — встревожилась Эльза Марковна.

— Возьмите мои туфли. — Януш быстро разулся.

Равин надел туфли, притопнул.

— Жмут в пальцах. Ну, да полчаса с божьей, то есть, с вашей помощью протерплю.

…Он оказался на пустынном перроне, хотя ему обещали большое людское скопление, Над вокзалом висел плотный туман. Свет фонарей расплывался желтыми пятнами. Невнятно гудел голос диспетчера, вяло переругивающегося с кем-то по громкой связи, на дальних путях лязгал сцепами невидимый в сумраке состав.

Влажный ночной воздух проник под рубашку, и волна мурашек пробежала по телу. Равин зябко передернул плечами. Итак, отсчет времени начался. Он с трудом разглядел на сером, висящем над перроном табло надпись «Время московское» и цифры «0–15». Владислав Львович обогнул здание вокзала, спустился по сырым ступеням. Несколько человек, ожидавших такси, были одеты в куртки и плащи.

«Елки-палки, — подумал Равин, — сейчас весна ила осень?! Холодно, а я в одной рубашке!»

— Гражданин! — раздалось сзади.

Равин, вздрогнув, оглянулся. Сержант милиции, одетый в шинель, похлопывал по голенищу сапога «демократизатором» и красноречиво его рассматривал.

— Что-нибудь случилось, гражданин? Вас обокрали?

— Нет, сержант… — Равин обхватил себя за плечи руками, потоптался, пытаясь согреться и заодно придумать ответ. — Я это… Я с ташкентского поезда.

Видимо, ответ сержанта не удовлетворил, и он, хмуря брови, продолжал шлепать дубинкой по голенищу.

— Слышь, браток, — сказал Равин доверительным тоном, — где сейчас водку купить можно? Не подскажешь, а?

Сержант вздохнул, посмотрел по сторонам.

— На поезд не опоздайте, — произнес он скучным голосом и стал неторопливо подниматься по ступеням крыльца в вокзал.

Равин посмотрел ему вслед, сплюнул, повернулся к стоянке.

Из тумана на привокзальную площадь вынырнуло такси с красным огнем на крыше и остановилось рядом.

— Что, братка, водки надо? — спросили из темного салона.

— Сам могу продать, — зло ответил Равин, но все же подумал: «А может, сгонять домой — дома деньги есть, купить бутылку. Может, успею?»

В этот момент в небесном туманном сумраке беззвучно расцвела голубая веточка молнии.

«Началось», — огорченно подумал Равин.

Тут же из тумана появились белые «жигули». Они медленно подъехали к стоянке, остановились.

— Наконец-то! — проворчал под нос Равин, успевший основательно продрогнуть, — Соизволили машину подать!

Дверца автомобиля открылась, из нее вышел человек и воскликнул:

— Кого я вижу! Владислав Львович!

Равин оторопел. К нему шел Червякин. Равин попятился. Червякин подошел, протянул руку, улыбаясь во весь рот.

— Еду вот, от друзей. Дай, думаю, загляну на вокзал, вдруг кто из знакомых приехал и ждет такси, И вот вы. Вам куда, Владислав Львович.

Равин машинально пожал сухую ладошку.

— Мне-то? В аэропорт.

— Ну так садитесь, подвезу.

— Так ведь вы это… Вы же домой, наверное, едете?

— Пустое. — Червякин похлопал Равина по плечу. — Я все равно не хочу спать. Садитесь, подброшу.

«Что-то тут не то, — лихорадочно соображал Равин. — Хотя нет. Молния была? Была. „Жигули“ белые? Белые. В „Жигулях“ знакомый? Знакомый. А Януш имени знакомого не назвал. Может, так надо?»

— Садитесь же, Владислав Львович. — Червякин открыл дверцу.

«Была не была», — подумал Равин. В салоне было тепло, пахло сигаретами и чем-то еще.

— Какой сегодня туман замечательный, — сказал Червякин, выводя машину с привокзальной площади. — Неплохо ваши друзья заблокировали район. — Он повернулся к Владиславу Львовичу и улыбнулся.

Равина охватила дрожь, и он никак не мог ее унять.

— Вы еще не согрелись? — Червякин покосился на заднее сидение. — Максвел, коньяк человеку.

За спиной у Равина послышалось сопение, и в его щеку ткнулся знакомый золотой поднос с полным стаканом и яблоком.

Равин мотнул головой и с трудом выдавил из себя:

— Благодарю. Не буду.

— Как хотите, — Червякин пожал плечами. — Максвел, брысь.