Александр Колпаков: «На суше и на море» - 78. Фантастика

— А не повредит ли пациенту лазерное облучение?

— Я, конечно, утрировал, — объяснил Саша. — Вместо кожи на животе, скорее всего, используют ванночку с водой. На поверхности воды образуются микроволны, возбужденные ультразвуком. В этом волнении и заключена информация о желудке…

— Благодарю вас, — поклонился профессор, — я понял.

Александр глядел на него широко раскрытыми глазами, закусив губу и упав грудью на трибуну. Ничего не видя перед собой, Птахин неловко обогнул стол, ударился и, сильно припадая на правую ногу, почти побежал по проходу между белыми халатами.

Екатерина Павловна говорила вслед какие-то благодарственные слова, сестры и врачи хлопали, но Саша ничего не слышал.

Кедрова никак не хотела выписывать Александра из больницы. Она сулила ему хвойные ванны, массаж и барокамеру, но Птахин уперся:

— Что ж, я Новый год в больнице буду встречать?

— Александр Петрович, вы недооцениваете радикулит, — грозила главврач, — через неделю вас опять привезут к нам. Не обольщайтесь временным облегчением.

Александр клялся, что не будет поднимать тяжести, переохлаждаться и нарушать режим. Что домашняя обстановка вдохнет в него бодрость. И еще много было сказано. Железная Екатерина Павловна, сломленная сложной смесью явной лести и неясных угроз, сдалась.

Алинка встретила отца радостным воплем. Потрогала бороду, сообщила, что по мягкости она напоминает хвою лиственницы, и тут же погрузилась в Маракотову бездну в поисках атлантов. Саша не обиделся, у него на это не было времени. До 31 декабря оставалось чуть больше недели, надо было уговорить кучу людей, получить разрешение на вынос аппаратуры, подготовить наблюдателей, фиксирующие приборы. Да, 31-е — последний день, позже озеро замерзнет.

И Птахин успел. Невероятно — но он все-таки успел. Уговорами, увещаниями, посулами всяческих благ он добился разрешения на постановку эксперимента.

Никак не находился вертолет — многие машины стояли на зимней профилактике, остальные были заняты геологами. В отчаянии (календарь уже показывал 29-е число) Александр связался по радио с метеостанцией на мысе Покойники. Ефим Антипов, который мог все, твердо пообещал, что 30-го он пригонит вертолет в Иркутск. Заодно прихватит с собой Мэргэна. Но тут Саше выделили-таки винтокрылую машину, и он ее спешно переоборудовал, установив лазерный аппарат.

В общем чудеса иногда случаются…

Наблюдательную точку выбрали на высоком берегу озера недалеко от Листвянки. Твердый снег, зализанный горным ветром, надежно удерживал треноги киноаппарата и стереотрубы. Низкие тучи едва не касались Приморского хребта, ощетинившегося сосняком, отражались в озере, отчего оно казалось серым и отливало стальной синевой. Слегка морозило, небольшое волнение морщило водную поверхность, ограниченную с одной стороны узкой каймой заберегов, а с другой — далекой полосой тумана.

— Не замерзла? — спросил Саша, обнимая Наталью за узкие плечи.

— Нет, — зябко поежилась та, — просто страшно.

— А чего бояться? Ветра нет, пилот опытный. В крайнем случае доплыву до Ольхона и встречу Новый год там.

— Не паясничай, очень тебя прошу.

— Ладно, я серьезен.

Он оставил жену и подошел к группе людей у фиксирующей аппаратуры. Здесь топтались физики и сотрудники Лимнологического института. Несколько в стороне стояли громадный Антипов и щуплый Мэргэн с дымящимися трубками в зубах.

Саша кивнул им и похромал к вертолету. В голове было совершенно пусто, и только навязчиво и без конца крутилась мелодия: «Взревели моторы, и он полетел… Взревели моторы, и он полетел…» Но руки его, сильные и умные руки экспериментатора, не знали неуверенности. Они сделали все, что следует, и, когда машина зависла высоко над озером, отвесный тонкий луч пронизал воздух и уткнулся в холодные воды…

В кабине стало холодно и неуютно. Из узкой щели люка, в который уставился ствол лазера, дуло. Откуда-то выросли острые углы и впивались то в спину, то в бок. Саша курил одну сигарету за другой…

Пилот потянул его за руку.

— Надо возвращаться! — голос едва перекрывал гром винтов. — Туман наползает!

Александр безнадежно опустил голову и ссутулил плечи. Все зря, никаких контактов не будет. Между реальной жизнью и фантастической литературой непреодолимый разрыв. Теперь оправдывайся перед всеми… И вдруг — ах, дурак он, дурак! — его словно током ударило. Он заорал, брызгая слюной и размахивая руками: