Всеволод Глуховцев - Полнолуние

Артур кивнул и сказал:

— Ясно. Но только я не понял, как же мы-то с вами убережёмся от этого воздействия… от этих динозавров, что сюда ворвутся? Они же и на нас с вами накинутся?

Геннадий Александрович довольно захихикал, тряся согнутым указательным пальцем.

— Хороший… хороший вопрос, логичный! Но я объясню. Здесь просто. Я готов синтезировать вещество, нейтрализующее действие этого нашего… э-э… нашего вещества, антивещество, так сказать. Но! Это не значит, что мы с вами останемся двое нормальных в сумасшедшем доме — ведь это будет не чьим-то бредом, а уже реальностью… реальностью, жизнью!.. А с помощью нейтрализатора мы станем для них неуязвимы… Более того, они будут у нас в рабском подчинении, будут служить нам!.. Я же говорю: будем повелители мира!..

Возбуждённый будущим величием, Геннадий Александрович понёс чепуху и опять собрался было впасть в экстаз, но Артуру это порядком надоело. Ему всё стало понятно, и он сказал:

— Ну ладно, я пойду. У меня уже время увольнения кончается. К двадцати ноль-ноль надо быть в части. Давайте шприц, давайте пузырёк, я пошёл. О результате сообщу, звякну вам. Глаза Геннадия Александровича под очками ужаснулись.

— О, нет, нет, Артур!.. Не нужно по телефону, мало ли что… Давайте так, давайте вот как: вы позвоните мне условным звонком… Н-ну, хотя бы вот так: два звонка — разрыв — три звонка — пауза секунд двадцать-тридцать — три звонка. Хорошо?

— Хорошо, — сказал Артур, забирая одноразовый шприц, с иголкой вместе заделанный в герметичную целлофановую упаковку. — Только смотрите не забудьте, а то схватите трубку, забывши-то.

— Не забуду… да мне, собственно говоря, и звонить-то некому, — сказал Геннадий Александрович, грустно усмехнувшись. — Ну, ладно… Значит, вы мне звоните условным звонком, я выхожу, и мы встречаемся… ну, вот хотя бы на пустыре за соседним домом, вот тут за торцом. Знаете?

— Знаю. Ну всё, пошёл.

— Ага… вы на машине будете?

— Как получится. Ну всё, до свидания. Ждите звонка. Артур вышел от Островцова и отправился в часть. Он соврал: срок увольнительной у него кончался не в восемь, а в десять вечера, но ему опротивело слушать россказни Геннадия Александровича, и надо было как следует обмозговать создавшееся положение. Для этого он даже не доехал одну остановку до части на автобусе, а сошёл на предпоследней и пошёл пешком — благо, дождя пока не было. А по городу болтаться было неохота.

Он шёл и думал. Ситуация, в общем-то, беспроигрышная, — думал он. Опробовать эту хренотень: ничего не выйдет — не беда. А выйдет — хорошо. Значит, будем соображать, что потом. Но он был почти уверен, что препарат сработает — всё-таки Островцов был превосходный химик. Правда, эти его идеи… нельзя сказать, впрочем, что Артур отнёсся к ним, как к бредовым, — нет, просто это было для него сейчас не первостепенное. Там посмотрим, — отмахнулся он. Другое занимало сейчас его мысли: обладание сильнейшим психоделиком — вот это да, это серьёзно. Тут могут быть дела, важные дела… Геннадий Александрович для таких дел, конечно, не годится, — размышлял Артур. Ну да ладно. Узнаю рецепт, узнаю компоненты, технологию… пару раз приготовлю — и всё. А после сам справлюсь… Впрочем, там поглядим.

К Артуру пришло отличное настроение. Есть дело! И он с подъёмом взялся за него. Сначала надо было выбрать объект исследования. Недолго покопавшись в памяти, он остановился на некоем Раскатове из СКР: тот как-то раз возник немерено крутым в столовой и Артур это запомнил. Он не любил забывать обиды.

А эту особенно. Тогда, в столовой, он, несмотря на то, что был младше по призыву, вознамерился было показать зубы и решительно повернулся к Раскатову, но напоролся на его взгляд.

Артур почувствовал себя котёнком. Взгляды столкнулись на какой-то миг, и в этот миг Артуру стало ясно, кто есть кто. Язык прикусился сам собой.

Забыть это было нельзя. Заноза в памяти. Артура кривило от бессильного унижения, и он даже бледнел.

Но сейчас он ухмыльнулся.

Столовая навела ещё на одну мысль: повар, сержант Белов, был отвратный, подлый тип. Воровал консервы, масло и сахар, и всё это продавал. Кроме того, он наверняка стучал. И самое то ему было попробовать снадобья Островцова. Артур ещё раз ухмыльнулся на ходу.

Однако с этим делом получилась заминка. Утром, перед завтраком, привезя в часть Клименко, Артур заехал в бокс, запер дверь изнутри, вскрыл упаковку со шприцем, вогнал иглу сквозь крышку, набрал два кубика, осторожно вытягивая поршень. Аккуратно вытащил шприц, придерживая пробку пальцами, и тут же надел на иглу пластмассовый колпачок. Можно было приступать, и Артур попытался приступить, но не очень вышло. Он сунулся в поварскую комнату, увидел, что там никого нет, а на столе дымится завтрак Белова. Не теряя ни секунды, Артур озирнулся, выхватил шприц, снял колпачок и уже брызнул тонкой струйкой в чай едва-едва. Только успел нажать на поршень, как явился Белов.