Василий Лобов - «На суше и на море» - 90. Фантастика

— Я знаю, что надо делать. Надо перебраться в кормовые каюты, где воздух чище. Сюда мы будем приходить есть, а потом опять отправимся в каюты дышать свежим воздухом.

— А что мы будем делать, когда и там воздух кончится? — невинно поинтересовался я у Вильяма, у которого был вид человека, собирающегося провести здесь все лето.

— А… Что-нибудь придумаем, — сказал он. — Излишество в потреблении кислорода так же вредно, как и во всем остальном. Когда здесь кончится весь воздух, мы сможем прорезать дырки в трюм и выпустим воздух оттуда. А если мы будем экономить, его хватит еще бог знает на сколько.

На ночь мы разошлись спать по каютам, используя вместо койки заднюю стену.

К полудню следующего дня мы почувствовали, что в рубке совсем нечем дышать, и изъявили желание глотнуть свежего воздуха. Мы добрались до переборки и сверлом, найденным в кладовой, просверлили три отверстия в полу, который теперь стал одной из стен, так же как корма с двумя иллюминаторами — потолком, как я уже упоминал.

Потом каждый припал к своему отверстию, наслаждаясь воздухом, поступающим из трюма.

— Это просто замечательно! — сказал Вильям Андерсон. — Мы должны благодарить судьбу, что трюм не загружен треской или мылом. Ничто не пахнет так приятно, как новые швейные машины!

По совету Вильяма мы сделали себе пробки, чтобы затыкать отверстия на то время, пока мы «переваривали» очередную порцию воздуха.

— Теперь, — говорил Вильям Андерсон, — нам нет надобности возвращаться в наши неудобные каюты. Мы можем остаться здесь и, устроившись со всеми удобствами, вдыхать свежий воздух, когда захочется.

— И на сколько же, как вы считаете, хватит воздуха в трюме? — поинтересовался я.

— На сколько угодно, если мы будем расходовать его так же экономно. А когда он перестанет поступать через эти отверстия, а это, я думаю, все-таки случится рано или поздно, мы сможем выпилить большую дыру в полу, спуститься в трюм и дышать там вволю.

Вечером мы проделали отверстие примерно в квадратный фут, чтобы было чем дышать, когда мы уляжемся спать, но спускаться в трюм мы не стали, так как он был заставлен швейными машинами.

На следующий день мы с Сэмом время от времени опускали голову вниз, чтобы вдохнуть порцию свежего воздуха. Однако Андерсон был этим не очень доволен, так как считал, что не следует излишествовать, дабы растянуть оставшиеся запасы воздуха в трюме насколько возможно дольше.

— Что толку экономить воздух, когда мы все равно рано или поздно задохнемся в этом плавучем гробу? — спросил я Вильяма.

— Что толку? — воскликнул он. — Разве у нас не предостаточно бисквитов, мясных консервов и запасов воды, не говоря уже о вине и бренди, чтобы немного поднять настроение, разве у нас нет замечательных матрасов, чтобы спать? Так почему бы нам не наслаждаться жизнью, насколько это возможно?

— Единственное, чего я хочу, это выбраться из этой ловушки. Мысль о том, что мы заперты здесь, под толщей воды, невыносима. Уж лучше попытаться выбраться отсюда и плавать на поверхности, найдя какой-нибудь обломок.

— Об этом и не мечтайте, — произнес Вильям. — Как только мы откроем дверь или иллюминатор, вода хлынет сюда с такой силой, что мы пойдем ко дну прежде, чем успеем выбраться. И что бы вы стали делать на поверхности? Вряд ли вы сумеете найти какой-нибудь обломок, чтобы удержаться на плаву. А если и найдете, то, думаю, без пищи вы все равно долго не протянете. Нет, сэр, единственное, что надо делать, это наслаждаться комфортом, и вы увидите, произойдет что-нибудь такое, что поможет нам выбраться отсюда.

Спорить с Андерсоном было бесполезно, и я больше не сказал ни слова на эту тему.

Что касается Сэма, то он проводил досуг у иллюминаторов каюты. Видимость была гораздо лучше, чем может показаться, и мы могли наблюдать за рыбами и даже дельфинами, проплывающими мимо и недоумевающими, отчего наше судно висит между дном и поверхностью океана вниз носом. Сэма очень беспокоило то, что меч-рыбе могло прийти в голову протаранить иллюминатор и тогда бы нам определенно настал конец. Он то и дело кричал: «Вот она!» И каждый раз, когда я вскакивал с места, он говорил: «Нет, это дельфин». Я всегда считал, что было бы гораздо лучше, если бы мальчишки с нами не было вовсе.

В ту ночь наш пароход раскачивался и двигался сильнее, чем тогда, когда мы только что оказались его пленниками.