Николай Гацунаев - Звездный скиталец (С иллюстрациями)

Он подобрал с песка сухую травинку, поднес ко рту, прикусил.

— Тебе, конечно, известно, что меня ждет?

Травинка нестерпимо горчила. Травинка пахла ветром, степью, полынью.

— Да, Эрнст. Я знаю, что тебя ждет, — ответила она.

Симмонс взял ее руку, прижался губами к ладони, Эльсинора слегла сжала ему нос большим и указательным пальцами, притянула к себе, уложила затылком на свое плечо.

Он глядел мимо тента в голубое без единого облачка бездонное небо, думая о том, как непостижимо уживаются рядом такие взаимоисключающие понятия, как ненависть и любовь, отчаяние и счастье, трусость и мужество…

Наверное, Эльсинора права. От судьбы не уйдешь. Надо жить проще, принимать все как есть.

— Ты валишь в одну кучу разные понятия, — сказала она. — Судьба, предначертание, рок — все это вздор. Просто у каждого есть свой долг в жизни.

— Долг перед кем? — саркастически усмехнулся он.

— Перед будущим.

Ветер усилился. Волны докатывались теперь почти до их ног, ласковые бирюзовые волны Арала.

— Можно, я задам тебе один-единственный вопрос? — спросил он. Она кивнула.

— Скажи, ты будешь со мной до самого конца?

— Да, Эрнст.

Далеко, по самой кромке горизонта, наперегонки с пыльными смерчами, промчалась стайка сайгаков. Было в их беге что-то птичье-стремительное и парящее одновременно.

Каким-то шестым чувством он понял, что она вот-вот расплачется.

— Не надо, Люси.

— Не обращай на меня внимания, родной. — Она прерывисто вздохнула. — Не представляю, как я буду жить, когда не станет тебя.

Ему вдруг вспомнились прочитанные когда-то давным-давно стихи. Он повернулся на бок и медленно произнес их вслух:

Эльсинора продолжала лежать на спине, закрыв лицо ладонями, и плечи ее сотрясались от беззвучных рыданий. Он бережно взял ее мокрые от слез ладони в свои и стал целовать, ощущая на губах горько-соленый привкус.

— Я не смогу без тебя, Эрнст.

В ее голосе слышалась такая скорбь, что у него перехватило дыхание. Он пересилил себя и улыбнулся.

— Ну, это ты брось. Представляешь, какой переполох поднимется в вашем межвременном ведомстве?

— Ничего с ними не сделается. — Она вытерла глаза и опять вздохнула. — Пришлют нового наблюдателя, только и всего.

— Давай не думать об этом, — сказал он.

— Давай.

Она взяла его ладони и уткнулась в них лицом. Ветер распушил золотистые волосы, обнажил светлую полоску нетронутой загаром кожи. Симмонс поцеловал ее в затылок, почувствовал, что вот-вот расплачется от нахлынувшей нежности, встал и протянул ей руку.

— Пойдем купаться.

Она поднялась и удивленно округлила глаза.

— Смотри-ка! Откуда они взялись?

Возле палатки паслись верблюды: низкорослый, лохматый бактриан темной масти и три поджарых светло-коричневых дромадера.

— А правда, как они умудрились спуститься с обрыва? — удивился он и замахал рукой. — Кыш! Пошли прочь!

Верблюды и ухом не повели.

— С ними надо не так! — усмехнулась Эльсинора.

— А как?

— Смотри! — Она театральным жестом подняла кверху ладонь. — Але-оп!

Мирно пощипывающий колючку бактриан ни с того ни с сего подпрыгнул как ужаленный, вбрыкнул всеми четырьмя ногами и размашистым галопом понесся вокруг домика. Сородичи, высоко задрав головы на длинных шеях, уставились на него с явным удивлением. Подскакав к ближайшему дромадеру, бактриан изо всех сил лягнул его в брюхо. Тот еле удержался на ногах, испуганно взревел и трусцой побежал прочь от обидчика. Остальные тревожно переглянулись и поспешили следом.

— Здорово! — усмехнулся Симмонс.

— Это еще что! — Эльсинора вошла во вкус. — Гляди, что будет дальше! Але-оп!

Вся четверка взметнулась в воздух и, описав четыре неуклюжих сальто, остановилась как вкопанная.

— Вот это да! — расхохотался Симмонс,

— Але-гоп! — голосом заправской дрессировщицы скомандовала Эльсинора.

Бактриан, а за ним и троица дромадеров встали яа задние ноги и принялись лихо отплясывать джигу, потешно мотая из стороны в сторону уродливыми горбоносыми головами.

— Ты просто чудо! — Симмонс хохотал во всю глотку. — Пожалей бедных тварей!

— Але-гоп!

Верблюды приняли горизонтальное положение, сорвали по кусту цветущей колючки каждый и затрусили в их сторону.

— Что ты задумала? — забеспокоился Симмонс.