Марина Дяченко - Парусная птица

— Садитесь, Ира. Представьте, что вы на приеме у косметолога…

Пока Ирина устраивалась в кресле поудобнее, ерзала и напряженно посмеивалась, Калибан еще раз оценил ее сегодняшний «экстерьер». Он заранее просил, чтобы макияж и одежда не были слишком яркими или, упаси Боже, агрессивными: женственность, благородство, мягкость — и несгибаемая воля, вот на что будем делать акцент…

Он включил музыку:

— Спите, Ирочка. Когда вы проснетесь, он снова будет ваш.

— Правда? — спросила она, совершенно по-детски хлопнув глазищами. — Я… его люблю.

— Он ваш, — Калибан по-отечески коснулся ее плеча.

— А… если я не смогу заснуть?

— Спите, — сказал он повелительно. — Сейчас я буду считать до десяти, на счет десять вы погрузитесь в сон. Раз… два…

Лампы дневного света пригасли. Стена напротив кресла осветилась — и превратилась в экран. Калибан предусмотрительно отвел глаза: все эти качания-бульканья-перетекания из пустого в порожнее нагоняли на него тошноту.

— …Девять… Десять. Вы крепко спите. Вы проснетесь, когда я вам скажу. Не раньше.

Он минут пять постоял рядом, послушал ее дыхание, щупал пульс. Ирина дрыхла без задних ног, глубоко и безмятежно. Калибан расстегнул на ней блузку, развел края, так что стал виден краешек кружевного бюстгальтера. Вытащил из кармана тюбик с гелем. Смазал розовую кожу (девушка пахла терпкими духами, не навязчиво, но деликатно: чуть-чуть) Внутренне замерев от осторожности, извлек из специальной упаковки полупрозрачный кружок размером со старую пятикопеечную монету. Налепил на клейкое место. Прижал, едва касаясь пальцами.

Музыка в динамике на секунду прервалась.

— Есть контакт, — прошелестела Тортила.

Калибан вышел и плотно закрыл за собой дверь.

В кабинете Тортилы уже стояло, готовое к бою, другое кресло. Совсем не такое комфортное, старое, перенесенное из какого-то разорившегося зубоврачебного кабинета. На подлокотниках, у изголовья, на подставке для ног гроздьями висели провода с липучками.

Калибан снял пиджак, стянул через голову петлю галстука, расстегнул рубашку. Поежился:

— Только включите обогреватель. А то я простужусь, как в позапрошлый раз.

— Я вас пледом укрою, — отозвалась Тортила, возя «мышкой» по коврику.

Калибан разделся до трусов. Сложил одежду на вертящемся стуле. Уселся в кресло. Принялся лепить на себя сенсоры — поверх многочисленных старых отпечатков. Тортила бросила свое занятие и пришла помогать; по тому, как сосредоточенно она сопела, Калибан заключил, что старушка тоже волнуется.

— Татьяна Брониславовна, вы следите за временем?

— Игоря я вызвала на девять, — Тортила глянула на запястье, где красовались круглые «Командирские» часы. — У вас будет пятнадцать минут на вживание.

— Мало.

— Кто говорит, что много?

Калибан откинулся на спинку и постарался расслабиться. Тортила заканчивала работу, уснащая нашлепками его шею и голову.

— Тестируем…

Калибан поморщился от зуда. Это был самый неприятный момент в его работе: зудит, и не моги почесаться.

— Есть контакт. Коля, у вас будет на вживание не пятнадцать минут, а двенадцать…

— Поехали, — Калибан закрыл глаза. — Все едино.

— Пошел разгон, — голос Тортилы изменился, стал грубым, почти басовитым. Кровь стучала в ушах, как будто чугунной бабой разбивали старый дом.

— Пошел процесс. Счастливо, Ко…

Тряхнуло. Ударило, подбросило, он ощутил, что проваливается. Падает в яму без дна. Затошнило, пошли круги перед глазами…

Он вдохнул. Выдохнул. Еще раз. Как тогда в детстве, когда его вытащили из омута, незнакомые дачники плыли на лодке и вытащили его, а он к тому времени не дышал…

— Коля, — голос Тортилы слышался теперь в динамиках. — Двенадцать минут на вживание. Время пошло.

Он открыл глаза. Похлопал веками. Длинные ресницы, ага. И на ресницах тушь.

Он поднял руки, непривычно короткие и легкие. Узкие ладошки… На ногтях — маникюр…

Он взялся за подлокотники и сел. Неосознанно потянулся правой рукой к груди. Нащупал край кружевного бюстгальтера — и круглую нашлепку на гелевой основе.

Застегнул пуговицу. Мелкие точные движения удавались плохо. Хорошо, что Тортила догадалась вызвать Игоря с машиной — еще вчера у Калибана имелось авантюрное желание самому сесть за руль «жука»…

(Ему нравился новый опыт — это было чистое наслаждение исследователя. Ему нравились маленькие пижонские машины и давно хотелось одну такую поводить. Ему хотелось знать «изнутри», как реагируют люди на красивую женщину за рулем. Смешно: в чужом теле, на чужой машине, да на вживание всего двенадцать минут…)