Марина Дяченко - Парусная птица

— Какой там я артист, — пробормотал Калибан. — Я бывший… когда-то был… а, простите, что именно мне вменяется в вину?

Полковник засопел. Ноздри его опасно раздувались; Калибан смотрел ему в глаза ясным взором князя Мышкина.

— У вас есть медицинское образование? — отрывисто спросил полковник.

— Нету. Но у меня есть сертификат народного университета нетрадиционной медицины.

— И знаете, куда вам можно засунуть этот сертификат?

— А вы знаете, сколько людей работают с таким сертификатом? Экстрасенсы, шептуны, переориентировщики сознания… заряжают воду, пиво, учат пить мочу, медитировать, летать во сне…

— Хватит! — крепкий кулак грянул по столешнице. Подпрыгнул письменный прибор; подпрыгнули аудиоколонки, клавиатура и стопка дисков — все, что осталось на месте изъятого компьютера.

— Кстати, а зачем изъяли монитор? — отрешенно спросил Калибан.

Глаза полковника, переместившие фокус с бровей собеседника на его глаза, налились кровью. Калибан потупился:

— Я не сделал ничего плохого. Я частный предприниматель. Специально окончил бухгалтерские курсы… И заплатил за них, между прочим, из своего кармана. У меня в порядке документы. Я плачу налоги. Если кто-то из клиентов подает жалобу — пожалуйста, мы готовы рассмотреть. То есть, конечно, вы можете разорить нашу фирму и разогнать сотрудников, а меня посадить. Но я не понимаю — зачем? Вы ведь серьезный человек… что вам за радость от погибели бедного гипнотизера?

— Где вы хотите ночевать — в камере или дома? — устало спросил полковник.

— Дома, — признался Калибан. — Я очень устал. Это на самом деле тяжелая работа — заставить клиента на пару часов стать лучше, чем он есть. Увереннее, умнее… решительнее… А потом они ничего не помнят. Это оговаривается в условиях — сознание клиента не участвует в операции, за исключением нескольких зон, актуальных для поставленной задачи. Сторожевые посты, так сказать. В договоре есть специальные пункты, защищающие интересы клиента. Например, полный запрет на проведение денежных операций. Запрет на интимный контакт с кем бы то ни было, хоть с родной женой. И конечно — исключены противоправные действия. Подсознание в этом смысле очень консервативно: человек под гипнозом не пойдет на преступление… если, конечно, он не законченный уголовник. То есть если бы вам, к примеру, надо было, чтобы загипнотизированный А пошел и убил неугодного Б, то это вероятно только в том случае, если и без гипноза А собирается убить этого Б, как только увидит… Но мы ведь с бандитами не работаем и Уголовный кодекс… чтим, — Калибан слабо улыбнулся, вспомнив Остапа Бендера.

— Тем не менее, — полковник ласково прищурился, — в принципе это возможно? Снарядить клиента на террористический акт, например? Внушить ему, чтобы он пошел туда-то и туда-то и в бессознательном состоянии дернул за веревочку на куртке? Или чужую сумку перенес?

— Нет! — Калибан молитвенно сложил руки. — Запишите мои слова: нет, нет и нет! Здоровая человеческая психика воспротивится…

— А больная человеческая психика? А если подключить химию? Вас послушать — так прямо лунатики по городу ходят и делают все, что вы им прикажете…

Калибан понял, что пропал навеки. До сих пор казалось — вывернется. А теперь вода сомкнулась над головой, и омут на этот раз не выпустит.

— У вас есть список наших клиентов, — сказал он, стараясь не выказывать затопившую его слабость. — Ни один из них…

— Официальных клиентов. Может, были еще и левые?

— Не было! Вы ничего не докажете, потому что их не было. Их не может быть, — Калибан тяжело дышал, — потому что технология неприменима… к психически больным, к наркоманам и…

— Не трепыхайтесь, — полковник смотрел с преувеличенным сочувствием. — Одно дело — если во всех операциях действовали вы. Тогда вы говорите с чистым сердцем: не склонен, не привлекался, не употребляю, и я вам верю… Кстати, чисто теоретически: если ваш клиент погибнет, вы останетесь в живых?

— Клиент не может погибнуть. Они под гипнозом особенно осторожны… если надо перейти дорогу или там за рулем…

— Вы понимаете, о чем я. Если клиент выполняет рискованное задание и гибнет — оператор, то есть вы, остается в живых?

— А как я могу погибнуть? — Калибан из последних сил изобразил удивление. — Я лежу в кресле… а он…

— Ладно. А если ваш клиент — в коме? Можно его поднять?

— Я не понимаю…

— Все вы понимаете! Если, к примеру, свидетеля взорвали и он лежит в коме — можете вы его поднять? Чтобы показать, кому надо… Можете?