Андрей Ездаков - Время драконов

Рядом, на разобранном, немного продавленном диване метался Алексей. У юноши наблюдались все те признаки, которые обычно предшествовали "переходу": повышенная температура, лихорадочное состояние и мерцающее сознание. Вику, сидевшую в кресле напротив тоже начал колотить озноб. Закаленная невзгодами "лимитной" жизни девушка медленнее поддавалась инфекции, но процесс все равно шел в обычном направлении. По-видимому, человеческий организм был не способен выработать антитела против этого вируса.

Васильевич и Маша ухаживали за биологом. В квартире нашлось несколько бутылок минеральной воды, печенье, сухофрукты и орехи. Сейчас девушка обтирала горячий лоб Галкина носовым платком, а завхоз пытался уговорить его съесть немного размоченных сухофруктов. Алексей крутил головой и ничего не воспринимал. Дело плохо. Жутко было наблюдать эту агонию. Михнев поудобнее пристроил за поясом "Берету" - одну из немногих вещей, которые захватил с собой, направляясь в биологическую лабораторию, и внимательно наблюдал за происходящим.

И вот, наконец, случилось то, чего он ожидал. Галкин резко выпрямился, а лицо его приобрело непривычное жесткое выражение.

- Все назад!" - резко скомандовал Виктор, положил руку на рукоять пистолета и почувствовал как по телу разливается привычное тепло.

Маша и Васильевич отпрянули, Вика сжалась в кресле.

Лицо и все тело биолога словно бы потекли. Через несколько секунд перед ними сидел рычащий "зубастик". Глаза твари злобно сверкали, но в целом с ней что-то было неладно. Неожиданно хищная морда заколебалась, и из ее глубины снова проступили человеческие черты. Утробный рык сменился ломающимся криком: "Убейте меня скорее! Пока я держу эту зверюгу внутри. Быстрее!"

Михнев был поражен. Не считая его собственного случая, он первый раз видел как человеческое сознание, хотя бы временно преодолевает ментальную силу "Монолита". Он заколебался. С одной стороны, монстр опасен. С другой, а вдруг Алексею удастся победить эту заразу в себе и не только выжить, но и открыть путь к спасению другим.

Тем временем в глубине разума молодого биолога шла страшная борьба. Она отражалась на его внешности. Черты лица то проступали отчетливо, то снова терялись. В какой-то момент "Монолит" явно превозмог рассудок Галкина и монстр сделал резкий рывок к остальным. Виктор мгновенно выхватил "Берету", но все еще медлил.

И тут Алексей последним усилием вернул себе контроль над телом. Его вновь ставшие человеческими глаза широко раскрылись и он сначала медленно, а потом все быстрее пошел к окну. Раздался звон бьющегося стекла и так и не сдавшийся биолог полетел вниз с высоты двенадцатого этажа.

Михнев подскочил к окну и успел увидеть момент падения. Удар об асфальт оказался смертельным.

- Что там? - тихо спросил Васильевич.

- Погиб.

Все замолчали. В наступившей тишине стали слышны отдаленные звуки выстрелов. Кто-то еще пытался сражаться. У Виктора же уже не было сил. Похоже ситуация была безнадежной и оставалось только два выхода или сдаться и влачить жалкую бесцветную жизнь, исполняя распоряжения хозяина, или поступить как Галкин и как недавно собирался он сам.

Из грустных размышлений его вывели всхлипывающие звуки. Плакала Вика. Михнев представил, как ей сейчас плохо, ведь в происшедшем с биологом она увидела свое совсем близкое будущее. Он подошел к девушке сел рядом и крепко обнял ее. Вика прижалась к нему и разрыдалась в голос, сквозь слезы вскрикивая: "Я не хочу! Не хочу умирать! Я боюсь! Не хочу так!"

С другой стороны к девушке подошла Маша, обняла ее и тоже стала всхлипывать. Сзади встал Васильевич, положил руки на плечи плачущих женщин и, сглатывая ком в горле, приговаривал: "Ох, горе-то какое. Ох, горе".

Постепенно все затихли. Вика будто окаменела. Похоже, приступ отчаяния прошел, и сейчас она плохо воспринимала происходящее вокруг.

Продолжая обнимать ее, Виктор посмотрел на других. У Маши в глазах еще стояли слезы, но в целом она была спокойна, словно готова ко всему. Васильевич явно "расклеился". Не хотел он снова терять людей, за последний день ставших ему такими близкими и почти родными. Сколько же можно гибнуть молодым. Чувствовалось, что эта жизненная несправедливость доконала старика и рухнули внутренние запруды столько лет сдерживавшие его горе. За несколько минут он постарел на десяток лет, руки его дрожали, а из глаз непрерывным потоком катились прозрачные слезы.

В комнате тем временем заметно похолодало. Из открытого окна тянул зябкий октябрьский сквозняк. Нужно было искать новое пристанище. Михнев подумал о том, сколько этажей придется пройти на этот раз, чтобы отыскать квартиру, не запертую спешно разбежавшимися владельцами. Впрочем, теперь он не станет церемониться, а просто высадит первую попавшуюся не укрепленную дверь.