Владимир Фирсов - Срубить крест (сборник)

Однако долго спать мне не пришлось.

Сон у меня всегда чуткий, и, когда Петрович прикоснулся к моему плечу, я проснулся мгновенно.

— Тебя спрашивает человек, — сказал Петрович. — Он уверяет, что это очень срочно.

Я вышел в полутемную гостиную и увидел там взволнованного мужчину. С удивлением я узнал в нем воинственного ресторатора, который так не любил Рюделя. Рядом с ним стоял паренек лет пятнадцати.

— Тень Креста над тобой! — приветствовал я его. — Неужели ты раздобыл мне лошадь, да еще вместе с жокеем?

— Пусть кавалер извинит меня, — глухо пробормотал ресторатор (тут я вспомнил вывеску над его заведением — «Теодор накормит всех»). — Случилось страшное дело. Тут нас никто не может услышать? — Он пугливо осмотрелся.

Я взглянул на Петровича, тот отрицательно покачал головой.

— Можешь говорить смело. Что за мальчик с тобой? Петрович, зажги свет.

— Ради Креста, не надо! — взмолился гость. — Если нас здесь увидят, то всем нам конец, и тебе тоже.

— Рассказывай, — сказал я, усаживаясь. — Петрович, последи, чтобы нам не помешали.

— Этого юношу, кавалер, зовут Юлик. Это сын моего старшего брата. Пусть он сам тебе все расскажет.

Мальчишка был так напуган, что мне пришлось дать ему антенн. У него даже зубы стучали по стакану, пока он запивал таблетку. Но лекарство подействовало, и он начал говорить.

— Мой отец водитель… уже много лет. Он знает все машины и научил меня управлять ими. Я тоже хочу стать водителем. Я все машины водить умею — газогенераторные, и электрические, и даже старые — атомные. И я люблю везде ездить… Отец меня часто брал с собой. В дороге я иногда управлял вместо него, чтобы он отдохнул, и поэтому мы заканчивали рейсы быстро. И отцу хорошо платили… Он хвалил меня и говорил, что без меня ему работа не в радость. Ему ведь было уже почти сорок лет — он говорил, что в таком возрасте надо радоваться всему, пока есть возможность…

И вот недавно — да, три дня назад — ему предложили очень выгодную поездку. Куда, зачем — не сказали. Обещали заплатить втрое, но велели о ней никому не говорить. Отправление было назначено на тот же вечер.

Там, где машины выезжают из гаража, есть удобный поворот, и отец велел подождать его в этом месте. Оказалось, что в рейс отправились сразу семь фургонов, причем с большими прицепами. Машина отца шла предпоследней. Он чуть мигнул мне фарами, и я сделал как обычно — встал там, где машины поворачивали, и на самом повороте вскочил в кабину. Быстренько приготовил себе укрытие в отсеке для инструмента и сел рядом с отцом.

«Чудеса, да и только, — сказал он мне. — Знаешь, кто нанял нас? Сам кавалер Рюдель… Он сказал, что рейс срочный и надо ехать без остановок. Кто-то заикнулся насчет сменщиков, но кавалер Рюдель пообещал, что каждый получит плату и за сменщика — и еще сверх того. Смотри, это я уже получил как аванс!» И он протянул мне деньги — много денег, гораздо больше, чем платили отцу за неделю работы. «Держи их у себя, — сказал он. — Пусть они принесут нам счастье. Да, ты знаешь, — добавил он потом, — у нас почему-то проверили документы. И я заметил странную вещь, все водители были моего возраста».

«Собрали самых опытных», — ответил я ему. «Наверно, — согласился отец. — Но все же это риск. А что, если кто-нибудь из нас?…» Ну, я понял, что он имел в виду.

Мы ехали всю ночь, нигде не останавливаясь. Я успел хорошо выспаться и под утро сменил отца, чтобы и он немного отдохнул. Потом дорога вошла в горы, и отец сам сел за руль.

К вечеру мы проехали самый трудный участок. Одно место было особенно опасным. Здесь над ущельем висел узкий мост, на который надо было въезжать после крутого поворота, а сразу за мостом начинался длинный подъем. Стоило здесь отказать тормозам, и машина сорвалась бы вниз. Однако все проехали благополучно.

Когда стемнело, мы наконец миновали горы и уже среди ночи выехали на большую поляну среди леса. Здесь машины остановились.

Впереди послышались голоса. «Опять проверяют», — сказал отец и велел мне спрятаться. Я услышал, как хлопнула дверца стоявшей впереди машины, но о чем там говорили, разобрать не смог. Потом голоса приблизились к нам, и отец открыл дверцу. Спросили его имя, он ответил. «Ну, ладно», — проворчал голос, кто-то посветил фонарем, и люди пошли дальше. Они подошли к последней машине, затем куда-то удалились.

Несколько минут я молча сидел в своем убежище, дожидаясь, чтобы проверяльщики отошли подальше. Было очень тихо — так тихо, что мне стало немного жутко сидеть в темноте, и я потихоньку позвал отца. Однако он не откликнулся.