Владимир Фирсов - Срубить крест (сборник)

Я бросился к ногам Императора, стараясь как можно правдоподобней показать свой восторг.

— Но число Стоящих У Руля ограничено, — продолжал Император. — Принадлежащее тебе по праву место еще занято изменником и предателем. Иди, принеси мне голову Лин Эста, о Стоящий У Руля, мой верный слуга Тир Асе!

Я принял из рук Императора грамоту и регалии.

— Будет исполнено, о Повелитель!

Лишь за дверью я смог утереть пот со лба. Еще раз смерть прошла мимо меня. Что же, надо пользоваться доверием Императора!

Когда я вернулся к себе, Лин Эст стоял у окна с тяжелым автоматом на груди.

— Император только что приказал принести ему твою голову, — сказал я. — Не будем же терять времени. Бери людей и начинай штурм.

— Что это такое? — хрипло спросил он, показывая куда-то вниз.

Я подошел к окну, и от того, что я увидел там, судорожный спазм страха сжал мне сердце. Ворота внешней ограды Дворца, которые я приказал наглухо закрыть, были отворены, и в них вливалась колонна солдат.

Я бросился к телефону. Мне ответил начальник караула.

— Как ты смел нарушить приказ! — заорал я. — Немедленно закрыть ворота!

— Войска введены во дворец по приказу Императора, — Флегматично ответил он.

— Ты арестован! Немедленно явиться ко мне и сдать оружие!

— Как бы не так! — ответил он и повесил трубку.

Я почувствовал, что все кругом рушится. Император опять опередил меня!

Я рванул рубильник, и в караульных помещениях заплакала тревожная сирена. Стражи с оружием в руках выскакивали в коридор и наспех строились.

Я выбежал на середину. За мной спешил Лин Эст, придерживая на груди автомат. Наверно, вид у нас был очень странный, потому что стражи смотрели на нас с недоумением.

Я вызвал вперед бригадиров и приказал арестовать стражу у ворот, а остальным выбить солдат из дворца. Однако последовало неожиданное. Никто не шевельнулся, чтобы исполнить приказ. Стражи топтались и о чем-то тихо переговаривались.

— Смирно! — заорал я. — Выполнять приказание! Однако стражи оставались на местах.

— Мы не будем стрелять в своих, — сказал вдруг кто-то. — Надо сперва разобраться.

— Как ты смеешь! — взвился я. — Это измена! Взять его!

— Я вижу, ты забыл, что сам когда-то был одним из нас, — насмешливо продолжал страж. — Коротка же память Стоящих У Руля!

Я бросился к нему, но тут у меня за спиной коротко прогрохотал автомат Лин Эста. Страж схватился за живот и повалился на пол. Раздался вопль, строй смешался. Я ничего не мог сделать. Меня свалили, защелкнули наручники и поволокли к карцеру. Лин Эст сопротивлялся немногим дольше меня. Его автомат тявкнул и сразу захлебнулся. Меня швырнули на пол карцера, сверху на меня рухнула туша Лин Эста. Загремел замок, и мы остались в темноте.

Все было кончено.

Время тянулось бесконечно долго. Мне показалось, что прошла вечность, прежде чем узкая полоска света, проникавшая, под дверь, начала бледнеть и таять. Там, за стенами нашего каменного мешка, наступил вечер.

Первое время я сидел на полу, прислонившись спиной к холодному камню стены. Постепенно меня охватил озноб. Я попытался встать и немного размяться, но проклятые наручники тут же сжали запястья, и мне пришлось отказаться от попытки согреться. Я опять опустился на пол, мелко стуча зубами. Рядом, в темноте, скулил и плакал Лин Эст. Это было омерзительно, я крикнул было на него, но он заскулил и затрясся еще сильнее. Потом силы оставили его. Он утих, и на нас навалилась давящая тишина.

Это было еще хуже, чем вопли Лин Эста. Мерзкий, отвратительный страх прокрался мне в душу, отнимая остатки самообладания. Видимо, Лин Эст тоже почувствовал нечто похожее, потому что он завозился и окликнул меня.

Как ни ужасно было наше положение, но все же возможность говорить даже со злейшим врагом приносила какое-то облегчение. Мы сели рядом, чтобы согревать друг друга, и стали разговаривать.

Беседа продолжалась недолго. Постепенно нами овладела полная апатия, и мы снова умолкли. В полузабытьи шло время — минуты или часы, я не знал. Потом я заснул и увидел сон.

Я увидел, что сижу на императорском троне перед большим прямоугольным зеркалом и разговариваю с собственным отражением. На моей голове была корона, в руке — императорский скипетр, но они почему-то не отражались в странном дымчатом зеркале. Через некоторое время я понял, что вижу в зеркале не себя, а сына.

— Дорогой Ло! — растроганно сказал я, и слезы радости покатились из моих глаз. — Наконец-то я встретился с тобой. Как жаль, что ты — только мое отражение в стекле, и я не могу обнять тебя!