Владимир Фирсов - Срубить крест (сборник)

— Сколько тебе платят за сутки звездных рейсов? — спросил тот. — Да за такие деньги можно стрелять в самого Господа Бога, а не только в этих тварей.

Срок контракта Кумбса истекал через несколько месяцев, и он не раз мечтал, как по возвращении откроет собственное дело. Но сейчас, когда он лежал на размокшей земле, прижимая к плечу приклад лучемета, и дрожал от сырости, он вдруг подумал, что никто из них не вернется домой.

Незадолго до рассвета капитан приказал ему принести аптечку. В темноте сержант с трудом различил, что пленник в изодранном комбинезоне бессильно висит на веревках. Сержант достал из аптечки ампулу и примерился воткнуть ее иглу в руку пленника. Тут Вуд включил фонарь, и сержант с ужасом увидел, что лицо Робина превратилось в чудовищную маску. Опухшее, залитое кровью, покрытое ожогами, оно было неузнаваемо.

— Что вы возитесь, сержант? — заорал капитан. — Скорее! И если он сдохнет, я спущу с вас шкуру!

От укола пленник пришел в себя и с трудом поднял голову. Осатаневший от ярости Кемпнер вырвал кляп из его рта.

— Я заставлю тебя говорить, проклятый упрямец! — прокричал он. — Отвечай же! В чем секрет эликсира? Кумбс услышал звуки ударов.

— Никакого эликсира нет, — простонал пленник, роняя голову на грудь.

— Врешь! Врешь! — рычал капитан, избивая связанного человека. — Он есть! Я знаю!

Капитан схватил захваченный в деревне лук.

— А как ты мне объяснишь это? Я могу любого из зеленых убить одним ударом, но я не могу согнуть их лук даже наполовину. Кто стреляет из таких луков? И как поставили эту статую? Вчера ее еще не было!

— Никакого эликсира не существует, — повторял пленник, теряя сознание.

— Кумбс, еще укол! Вуд, дайте тетратил! Так ты не скажешь, Робин?

Сержант с ужасом увидел, как Кемпнер взмахнул флаконом над связанными туземцами, и тотчас по их зеленой коже побежали струйки голубого пламени. Приступ неудержимой рвоты согнул Кумбса пополам, и он уже не слышал, что кричал беснующийся капитан, не видел извивающихся в смертной муке тел. Обессилевший, оглушенный, он, шатаясь, отошел в сторону и свалился возле забора, рядом со Стражеско, который по-прежнему бормотал что-то в микрофон, и затих, изредка конвульсивно подергиваясь.

Резкий окрик капитана заставил его вздрогнуть. Он приподнялся. Небо уже светлело. Наступал день — их последний день.

— Вы оглохли, сержант? Марш к лучемету!

Кумбс взглянул на капитана обезумевшими глазами. Сейчас его поставят к лучемету, и он опять будет жечь… жечь… Сжигать живьем… Всех — молодых, старых…

— Не-ет! — вдруг дико закричал он. — Не буду! А-а-а!

Он вскочил и побежал, нелепо размахивая руками и испуская бессвязные вопли. Ошеломленные солдаты не успели ему помешать — он выбежал за ворота и помчался к лесу, скользя и падая на мокрой траве.

— Тем хуже для тебя, — процедил капитан и медленно, как на учениях, прицелился в спину сержанта.

Выстрелить капитан не успел. Сержант вдруг отделился от земли, словно подхваченный таинственной силой, описал в воздухе огромную дугу и исчез за стеной деревьев. Потрясенные солдаты с ужасом смотрели ему вслед. Кто-то закричал, кто-то бросился на землю, закрыв голову руками.

Никто не заметил, как в это время привязанный к подножию статуи пленник одним легким движением разорвал сверхпрочные веревки и поднял брошенный сержантом лучемет. Теперь в его руках было оружие, способное защитить эту планету от пиратских кораблей Звездного флота, охотящихся за несуществующим эликсиром силы. Затем одним гигантским прыжком он преодолел расстояние, отделявшее его от леса. И как только он исчез за колючими вершинами, солдаты услышали странный звук, будто жалобно всхлипнула земля, и весь лес словно пошатнулся. А затем неотвратимо и страшно огромные деревья, вырванные с корнями из земли, начали падать со всех сторон на ограду, дробя ее в щебень, уничтожая обезумевших от ужаса людей.

Когда все было кончено, туземцы собрали уцелевшее оружие. Робин отыскал изодранную сумку с медикаментами и отправился туда, где под присмотром туземцев сидел трясущийся Кумбс.

Увидев склонившееся над ним обезображенное пыткой лицо, сержант дико закричал и попытался бежать, но ноги отказались ему повиноваться. Робину с трудом удалось успокоить его. Лишь после нескольких уколов глаза сержанта стали осмысленными, и он перестал метаться и вскрикивать.

— Не убивайте меня, — жалобно сказал Кумбс и тихо заплакал.