Карл Шрёдер - Вентус

Я не могу сказать, что построена по последнему слову техники, но я способна чинить сама себя и заменять поврежденные части. Возле моего энергетического узла находится установка нано-ассемблеров. Почувствовав, что мои люки вот-вот откроются, я сосредоточила в этой установке все свои силы. Когда радужные пальцы коснулись внутренних дверей, я наполнила ассемблеры энергией и ионизированными газами. Потом я заставила обслуживающего робота шагнуть в вызванный мной пожар, и он закрыл дверь как раз в тот момент, когда Лебеди в человеческом обличье хлынули в кабину, пытаясь разыскать признаки биологической жизни.

Сначала я думала создать маяк с твердым корпусом - вернее, тысячи маяков - в надежде на то, что хоть одному из них удастся уцелеть. Но когда Лебеди принялись пожирать все мои внутренности и корпус, моя надежда рухнула.

Мой второй робот сражался с Лебедем, проникшим в энергетический узел, а я между тем отремонтировала робота, находившегося в установке с ассемблерами. Я одела его в псевдобиологическую кожу, которая могла регенерировать благодаря внутреннему резервуару с жидкостью, и изменила его форму так, чтобы он стал похож на человека. Для его тела я выбрала лучшую модель, хранившуюся у меня в памяти: мою хозяйку.

Кожу для тела я создала из образцов феромонов и протеинов, хранившихся в моих сканированных архивах, где была записана личность Каландрии Мэй. А под кожей я создала щиты и экраны, чтобы спрятать управляющие роботом механизмы. В конце концов, когда Лебеди разодрали мою птичью форму на миллион клочков и проглотили их, я загрузила свой искусственный интеллект в новое тело.

Открыв глаза, я увидела руки - свои руки, - прижимавшиеся к внутренней стенке цилиндра. Я плавала в плазме горячих газов, опутанных тонкой паутиной ассемблеров. Свет проникал только через овальное окно. Я подплыла к нему и увидела, как снаружи происходит полная дезинтеграция «Гласа пустыни».

Лебеди открыли двери - точнее говоря, съели их. Поле вокруг меня погасло, и я осталась во тьме, озаренной лишь сиянием Лебедей. Сначала они выглядели как клубок светящихся змей; газы, выходившие в космос, казались их шипением.

Почуяв живое существо, они отплыли, создали пузырь, чтобы остановить отток воздуха, а затем обрели человеческую форму, которая вплыла в цилиндр, чтобы вытащить меня оттуда. Я стояла внутри кокона, наполненного обломками моего бывшего тела. Мою руку сжимал ангел. Позади меня Лебеди напали на установку ассемблеров и поглотили ее.

- Ты ранена? - спросил меня Лебедь.

- Нет, - ответила я, впервые услышав свой голос, отдававшийся эхом вне моего тела, а не в моих же коридорах и каютах.

- Не бойся, - сказал Лебедь. - Мы обеспечим тебя пищей и местом для жилья.

А затем он удалился, растворившись в стенке кокона.

Кокон медленно вращался, и в прозрачных секторах стала мельком появляться Диадема, к которой мы приближались.

Лебеди убрались, но продолжали наблюдать за мной. Я чувствовала жужжание импульсов, ударявших в меня; я создала это тело таким образом, чтобы оно реагировало как настоящий человеческий организм. Лебеди не сумели распознать мою маскировку, однако их подозрения не рассеялись. Они не спускали с меня глаз.

Прошло несколько часов, и Диадема оказалась совсем близко. Мое новое тело дышало, поглощая кислород и выдыхая все необходимые газы, поскольку Лебеди, без сомнения, следили за этим. Через какое-то время до меня дошло, что они ждут, когда я захочу поесть и испражниться.

Этого я не предусмотрела. К счастью, в моем теле остались нано-ассемблеры, и я могла ими управлять. Я дала им новые инструкции и свернулась клубочком, словно решила поспать, а они тем временем смастерили пищеварительный тракт или, по крайней мере, довольно хорошую имитацию.

Я сделала вид, что сплю. Лебеди между тем с помощью длинного щупальца опустили цилиндр на луну, где его подхватили грузоподъемные механизмы и поместили в ангар, находившийся в пещере. Когда я повернулась на спину и открыла глаза, то обнаружила, что лежу на полу какого-то склада размером примерно в квадратный километр. Склад был завален мертвыми деревьями, кипами желтой травы и высохшими кустами. Я не знала, как работает человеческое обоняние, но ощутила испарявшиеся в воздух химические вещества. Каландрия не раз описывала мне ароматы осени; я перебрала миллионы названий и классифицировала их как запахи плесени, увядания и грибов. В тот момент я этого не понимала, но именно тогда я впервые изменила себя по причинам, не связанным впрямую с необходимостью выживания. Таких изменений мне предстояло сделать еще немало.