Клод Фаррер - Во власти опиума

Итак, господин кавалер, вы являетесь удивительным трусом, гораздо более достойным носить лакейскую ливрею, чем шпагу кавалера. С другой стороны, вам приходится отправиться на войну, где довольно-таки в моде храбрость. Меня занимает вопрос, что же вы там будете делать. Очень может быть, что ваш, лазоревый с кораблем по серебряному полю, герб будет вами запятнан. Мне это чрезвычайно неприятно. Вследствие этого я решил прийти вам на помощь. Я хочу вам предложить чудесное снадобье. В тот день, когда вы им воспользуетесь вы будете неустрашимы.

- Сударь, - сказал кавалер. - Вы меня приятно мистифицируете.

Чародей-маркиз вспыхнул:

- Нет, я вас вовсе не мистифицирую, и помимо всего, я нахожу, что вы слишком самоуверенны и легкомысленно выражаете неуместный скептицизм по отношению к достоверным и страшным тайнам. Остерегайтесь выражать по поводу таких вещей свое недоверие, так как тайные силы, которые я призываю к вам на помощь могут оскорбиться вашими насмешками и обрушиться на вас; в этом случае я не дал бы за вашу шкуру и испанского мароведиса <����Мелкая испанская монета.>.

Кавалер больше не решался возражать.

- Теперь, - продолжал маркиз, - я напомню вам в двух словах мое предложение. В этой фарфоровой коробочке имеется несколько шариков или пилюль чрезвычайно драгоценного вещества; по своей чудодейственной силе оно равносильно всем святым в святцах. В тот день, когда вы окажетесь в безвыходном положении, откройте эту коробочку и проглотите эти пилюли согласно наставлению, которое имеется на бумаге, в которую они завернуты. После этого от вас совершенно отойдет страх и среди величайших опасностей вы уподобитесь монаху среди мирских соблазнов.

Г-н Фьерсе молча взял коробочку.

- Как мне быть уверенным, - боязливо спросил он, - что эти пилюли или шарики не содержат отравы, подосланной мне через ваше посредство моими врагами.

- У кого же, - возразил маркиз, - могут оказаться побудительные мотивы покушаться на жизнь посредственного во всех отношениях человека, подобного вам, и, что всего важнее в этом случае, на жизнь человека, впавшего в немилость при дворе?

На это кавалер ничего не мог возразить, и несмотря на то, что он в значительной степени был свободомыслящим, счел за лучшее принять к сведению слова чародея в зеленом платье, парадной шпаге и хорошо напудренной голове.

- Можно ли мне по крайней мере, - спросил Фьерсе, - узнать, как называется это чудодейственное снадобье?

- Нет, - ответил решительно маркиз. - Его название является таинственным и страшным словом. Впрочем, чтобы вы были больше уверены в ценности снадобья, я могу рассказать вам, что далекие народы, наиболее выдающиеся но своим знаниям и мудрости, как, например, китайцы, татары, монголы и малайцы, ежедневно употребляют это могущественное снадобье, чем и объясняется, почему они так доблестны. Чтобы не отступать от истины, должен сказать, что не я изобрел это снадобье. Эта коробочка была некогда наполнена пилюлями в Нанкине, знаменитом городе Китая; мне ее презентовал венецианский путешественник, сир Марко Поло, мой личный друг.

- Не ошибаюсь ли я? - сказал изумленный кавалер. - Я думал, что этот венецианец умер за триста или четыреста лет до нашего времени.

- Совершенно правильно, именно за четыреста лет. Но очень возможно, что я старше, чем вы думаете, - возразил с поклоном странный маркиз.

И он начал хохотать глухо звучащим смехом, точно он выходил из могилы. Этот смех окончательно напугал кавалера, и он отошел на несколько шагов.

- Сударь, - сказал он, - если вам так угодно, то я готов как Евангелию поверить всем странным вещам, которые вы мне поведали. Но впрочем умоляю вас открыть, кто вы такой на самом деле и объяснить мне, каким образом можете вы знать все то, что я скрываю, между тем как я вас вижу в первый раз в жизни.

Чародей-маркиз снова громко расхохотался.

- Вы задаете мне трудную задачу. Едва ли я могу разрешить вам ее. Только что я сказал вам, что у меня нет времени; я понимаю, что такой человек, как вы, должен прийти в ужас от этих слов. Итак, я вношу в них поправку. Меня совершенно правильно зовут маркизом Монферра, так же как в Венеции меня зовут графом де Бельами и маркизом де Бетмар, когда я нахожусь в Португалии во владениях моего кузена. Все это имена мои; и это так же правильно как те земные наименования, которые дают на земле высшим духам. Мне случалось, например в Италии, быть иезуитом Эмаром, и это при полном соблюдении всех формальностей. В Эльзасе, напротив, в течение шести месяцев я был евреем, и это была не игра; тогда я назывался Вольфом. В Савойе считали меня итальянцем и называли Ротондо. В древности я имел честь быть доверенным лицом многочисленных титулованных особ; вы вероятно будете удивлены, если в числе их я назову вам Карла II испанского, Карла XII шведского, Франциска I французского, хотя все они давно умерли, и лишь я один остаюсь неизменным. Мое французское имя? Через три года, не позже, я буду известен при французском дворе под совершенно правильным именем Сен-Жермена; тогда я охотно использую в вашу пользу свое влияние. Мое рождение? Хорошо осведомленные люди скажут вам, что я королевского происхождения и что некая принцесса во время своего путешествия из Германии в Кастилию зачала меня от чистого таинственного духа. Они совершенно правы, хотя другие с большим основанием могут возражать им, ссылаясь на мой значительный возраст; несомненно я на много веков старше королевы, моей матери. Не ломайте себе головы над этим. Храните коробочку, сумейте ею воспользоваться и да сохранит вас господь бог, бог людей и чародеев, как я о том прошу. Аминь. Так говоря он встал, дошел до угла аллеи и исчез. Г-н Дезербье, маркиз д'Эстандюэр, начальник королевской эскадры, совершенно не был придворным. Его карьера протекала в различных морях как умеренного пояса, так и тропиков; там он приобрел большой военный опыт и завоевал себе своей доблестью славное имя. Версаль оставался для него неведомой таинственной королевской областью; и все, что исходило оттуда, должно было быть отличным, ни с чем несравнимым. Вследствие этого кавалер Фьерсе был прекрасно принят в Рошфоре. Г-н д'Эстандюэр, сразу назвал его своим другом и с большой торжественностью назначил его командиром лучшего фрегата эскадры.