Иван Сибирцев - Сокровища Кряжа Подлунного

Вслед за президентом Академии все поднялись на верхний этаж хрустального куба Центрального пульта. Слепило глаза сияние стекла и пластмассы, застыли в последней неподвижности стрелки приборов, тусклым матовым светом отливали телевизионные и радарные экраны.

Тихонов, внешне спокойный и сдержанный, подошел к микрофону.

— Внимание! Внимание! — разнесся над станцией его уверенный голос. — Всем, находящимся вне Центрального диспетчерского пульта, покинуть территорию станции и отойти в безопасную зону! Срок десять минут!

На экранах замелькали человеческие фигуры, люди навсегда покидали царство Земного Солнца.

В зале, несмотря на многолюдье, царила ничем не нарушаемая тишина. Стогов взял под руку Булавина и вдруг с удивлением заметил, что локоть товарища время от времени вздрагивает.

— Волнуетесь, Михаил Павлович? — мягко опустив руку на плечо Стогова, шепотом спросил президент Академии.

— Волнуюсь, — также шепотом признался Стогов, — знаете, как студент-первокурсник перед первым экзаменом вам.

— И я волнуюсь, — со вздохом кивнул президент, — все-таки это очень…

Он не успел закончить фразу, над залом, над всей станцией вновь разнесся голос Тихонова.

— Внимание! Атомная станция! Внимание! Атомная станция! Убрать замедлители в реакторе!

На экранах возник реактор урановой электростанции. Откуда-то сбоку к нему подплыли крюки кранов. Еще секунда и в их лапах тонкими соломинками закачались боровые и графитные стержни.

В ту же секунду дрогнули и побежали по шкале стрелки счетчиков нейтронов. Приборы сообщили людям, что мертвые урановые блоки ожили, в недрах уранового котла началась цепная реакция.

Прошло еще несколько минут, и задвигались стрелки вольтметров и амперметров. Это означало, что нагретые теплом, образовавшимся в реакторе, полупроводниковые батареи дали электрический ток.

— Так, значит, «спички» на первый случай есть, — пошутил Булавин.

А динамики уже вновь разносили команду начальника строительства:

— Корпус электролиза воды! Включить установки!

И вот уже ожили манометры, показывающие, как идет наполнение газовых камер дейтерием и тритием.

Тихонов отдавал все новые команды.

— Подключить ускоритель и высокочастотную станцию! Открыть плазмопроводы!

Новые сигнальные лампочки вспыхивают на щитах, где установлены приборы. Топливо поступает в недра будущего Земного Солнца.

И, наконец, решающая, такая долгожданная и такая волнующая команда:

— Включить обмотку главного реактора!

Все, находившиеся в зале, не сговариваясь, в едином порыве придвинулись к приборам. Умолкло перешептывание, даже дыхание стало тише. Глаза людей застыли на сигнальных лампочках и стрелках приборов.

И вдруг, заставив всех вздрогнуть, раздался заранее записанный на пленку дикторский голос звукового сигнализатора:

— Сила тока, поступающего в реактор, достигла миллиона ампер.

Истекли еще несколько томительных минут, и тот же голос возвестил:

— Сила тока в реакторе два миллиона ампер.

Стогов, Булавин, президент Академии тревожно и радостно переглянулись. Наступил самый ответственный момент, а голос невидимого комментатора сообщил:

— Температура плазмы достигла ста миллионов градусов, давление в плазме — полтора миллиона атмосфер.

И тотчас же вспыхнул огромный телевизионный экран. Целиком заполняя его, перед глазами людей забилось, задышало, задрожало под натиском магнитных и высокочастотных ударов почти прозрачное, раскаленное до голубоватого свечения облако плазмы. Оно пыталось расползтись, расшириться, хоть на мгновение прильнуть к стенке реактора, чтобы, отдав ей свой неистовый жар, расплавить ее, выплеснуться наружу. Но невидимая магнитная броня неумолимо сжималась, и плазме, клокочущей звездной силе, пришлось покориться натиску человека. Она уже не топорщилась, не дыбилась больше, а покорно скручивалась в многометровый невесомый жгут и на невидимых опорах повисала точно в центре реактора.

Вот плазменный жгут оплел уже все кольца реактора, отныне и навсегда став его неостывающим, нестареющим, безгранично щедрым к своему создателю — человеку сердцем и, словно обретая вечную жизнь, двинулись в нескончаемый бег диски счетчиков нейтронов, присоединенных к главному реактору.

Булавин и Стогов молча обнялись, а диктор прокомментировал их порыв:

— В реакторе идет термоядерная реакция. Ядра дейтерия и трития сливаются в ядра солнечного газа — гелия.