Абрам Палей - В простор планетный (с иллюстрациями)

Здесь был отдел возникновения и развития жизни на Земле — от первых органических соединений до homo sapiens.

Имелся зал, где можно было наблюдать смоделированными все виды микроорганизмов, населявших когда бы то ни было Землю, как полезных для человека животных и растений, так и патогенных.

В отделе техники посетитель знакомился со всевозможными орудиями, с помощью которых человек постепенно приобретал власть над природой: от самых примитивных — деревянных, каменных, костяных — до изумительных автоматов, храпящих в своей памяти всевозможную информацию, передающих и перерабатывающих ее в любом направлении.

Отдел транспорта показывал его развитие от вьючных и верховых животных до детально разработанного проекта первого межзвездного фотонного корабля, который уже готовились строить.

Истории связи — от гонцов, звуковой и световой сигнализации до самых совершенных телеаппаратов — также был посвящен специальный отдел.

Все экспозиции музея подчинялись общей цели: показать, что будущее человечества создается его настоящим, а настоящее создано минувшим.

По мере того как историческая наука обогащалась новыми знаниями о прошлой жизни человечества, эти знания находили отражение в экспозициях. Музей жил, рос и развивался.

Исторический музей посещали очень многие, но Ольга была одним из самых вдумчивых его посетителей. Особенно интересовалась она историей химии и опубликовала несколько самостоятельных работ на эту тему. Вероятно, в прежние времена она стала бы профессором или даже академиком. Но теперь таких званий не существовало. Как и всяких других.

Можно было проводить в музее целые дни и каждый раз находить новое для себя — так был он велик и многообразен.

В последнее же время, под несомненным влиянием книги Пьера, пристальное внимание Ольги стал привлекать отдел развития человеческого общества.

Взаимоотношения людей между собой и человека с коллективом. Первобытное стадо. Племена и народности. Рабовладельческое, феодальное, капиталистическое общество. Освободительные войны, революции, борьба за построение справедливого общественного строя.

Одна из основных целей человечества — уничтожить страдания. Никто не должен страдать! Таков лейтмотив книги Пьера, таково было и убеждение Ольги.

Герда пришла в себя. Она не чувствовала боли. Но попыталась пошевелиться и не смогла — такая слабость.

Над ней склонилось привлекательное лицо молодой женщины с детским выражением и мягким взглядом серых глаз. Неожиданно твердым, уверенным, но ласковым, чуть хрипловатым голосом женщина сказала:

— Не говори, не двигайся. Тебе надо беречь силы.

Можно было бы и не предупреждать: когда Герда попыталась повернуть к ней голову, она почувствовала, что не в состоянии сделать это. Попробовала вымолвить хоть одно слово, но язык еле шевельнулся.

Она вспомнила, как во время внезапно разразившейся грозы ее пронизала невероятная, ни с чем не сравнимая боль в руке, такая, какой, не испытав, и вообразить нельзя. К счастью, это длилось, как ей теперь кажется, не дольше, чем вспышка молнии. Дальше — ничего. Очевидно, она потеряла сознание.

Значит, ранена.

Герда до сих пор никогда не бывала в операционной, но сразу поняла, где находится. Ослепительная чистота, белизна, дневной свет (очевидно, искусственный), глубокая тишина. Еще кто-то рядом с женщиной. Заметив, что Герда силится его рассмотреть, человек пододвинулся так, чтобы быть в поле ее зрения. Это высокий мужчина лет тридцати, с черными волосами, чуть виднеющимися из-под белой шапочки, черными глазами и очень смуглым лицом. Он и женщина внимательно смотрят на Герду.

«Врачи», — сообразила она.

Герда опять вспомнила ту мгновенную адскую боль в руке.

«Наверно, рана серьезная».

Посмотрела вдоль своих вытянутых рук.

Левой нет.

Вместо нее культя, забинтованная, оканчивающаяся у самого плеча.

Нет руки. Навсегда изуродована.

Ну что ж… Другие и жизнь потеряли в борьбе за покорение новой планеты!

Но в двадцать два года стать инвалидом!

Высокий человек придвигается ближе. Теперь Герда отчетливо видит его лицо: крепко сжатые губы, глубокие черные глаза. В них сочетание сильной воли и ласки.

— Я ампутировал тебе руку, — говорит он, — сохранить ее было невозможно: вся размозжена.

Герда хочет что-то сказать, но нет сил произнести хоть звук.

Хирург низко наклоняется к ней: