Абрам Палей - В простор планетный (с иллюстрациями)

Они стояли, казалось, бесконечно долго. На самом деле — около получаса.

Наконец остроглазая Эйлин взволнованно шепнула:

— Смотрите, смотрите же!

Грибы стали как бы вырастать из-под поверхности, выходя откуда-то снизу, но в обратном порядке. Последним появился вожак. Каждый гриб держал в непомерно длинных щупальцах тельце какого-то зверька. Насколько удалось рассмотреть, эти зверьки были величиной с белку, но без шерсти, без глаз и ушей, даже без рта. Они не подавали ни малейших признаков жизни и были так сплющены, что можно было предположить: пока их тащили, из них высасывали соки.

Вытащив зверька и втянув щупальца, каждый гриб оставлял тушку на произвол судьбы, и она быстро исчезала, словно растворялась в воздухе.

Жана передернуло от мысли, что могло произойти с ним при первой встрече с грибами.

Насытившиеся грибы застыли в неподвижности. Люди ждали. Ничто не менялось.

Ожидание затягивалось.

Прошел еще час. Грибы стояли неподвижно.

Бездейственное стояние становилось уже невыносимым для людей. Что будет дальше? Уйдут ли грибы куда-нибудь?

— Вот что, — предложил Жан, — очевидно, придется здесь ждать. Но чтобы не терять грибы из виду, да и для безопасности, будем поочередно дежурить.

Разбили палатку. Включили теле. Сообщили в штаб об увиденном.

Разумеется, сообщение о зверьках и охоте на них грибов было принято с огромным интересом.

Справились о Герде. Ответила находившаяся при штабе врач:

— Перемен пока нет, и это уже хорошо.

Ольга, в который уже раз, прослушивала первое полученное ею письмо от Пьера.

Письмо! Слово это в современных словарях сопровождается пометкой «устар.» — устаревшее. Но оно обрело новую жизнь с тех пор, как вернулась на Землю ракета, доставившая на Венеру первую группу Большой экспедиции.

Слово «письмо» действительно устарело, как и «рукопись». Писать незачем. То была магнитная запись. Голос Пьера — так давно она не слышала его! — радовал и волновал Ольгу. Низкий, чуть приглушенный, он напомнил ей все прожитые вместе годы с их радостями, трудностями и огорчениями. Она пыталась угадать состояние Пьера. Ей казалось, голос звучит бодрее, чем тогда, в день расставания. А когда она увидит, не только услышит Пьера? И увидит ли?

Конечно, он должен быть бодрее. Он вернулся к труду, да еще такому увлекательному, как освоение новой планеты.

Но между строк Ольга прочла то, о чем в письме не говорилось: Пьер тяжело переживает разлуку с близкими.

Семья Мерсье распадалась. Впервые они расстались на неопределенно долгий срок.

Раньше Ольга и Пьер много путешествовали — и вместе, и порознь. Но и путешествия врозь нельзя было считать разлукой: самое дальнее из них было не более сложным, чем некогда поездка в пределах одной небольшой страны.

Совсем иное дело — исследовательские полеты на другие планеты, в которых Пьер в свое время принимал участие. Они порой были очень опасны. Ну что ж, Ольга знала, кого выбрала в спутники жизни.

А теперь…

Надо взглянуть правде в глаза: Пьер не захочет вернуться на Землю, он счастлив, что может участвовать в осуществлении своей идеи, в особенности после того, что ему довелось пережить.

«А как же с Анной? — думает Ольга. — Сейчас она реже бывает у меня. Здесь нет ничего ни удивительного, ни плохого: Анна уже вполне взрослый человек, у нее своя, самостоятельная жизнь. Так бывает, так должно быть. А Пьер одинок.

Нет, он, конечно, не одинок. Его одиночество кончилось в тот день, как он снова вошел в трудовой строй. Он среди новых друзей. Но разлука с близкими тягостна для него.

А если бы даже я когда-нибудь смогла оказаться там, возле Пьера, тогда, значит, для меня неизбежна разлука с Анной.

Однако Анне я меньше нужна.

Так что же, бросить любимую работу и обратиться в Мировой Совет: «Здесь я делаю нужное дело, а на Венере неизвестно, что смогу делать, но я соскучилась по мужу»? Как будто у большинства отправившихся туда не остались на Земле близкие…

Да, но ведь никто не пережил того, что Пьер.

А работа, которую я выполняю на заводе, — разве мало найдется химиков, которые могут меня заменить?

Но вот с Историческим музеем мне, наверно, труднее было бы расстаться…»

В последние годы Ольга увлеклась историей еще больше, чем раньше, и много часов проводила в Центральном историческом музее. То был грандиозный памятник, воздвигнутый людьми своему прошлому, отражающий все этапы развития человечества. Музей находился на одном из островов Тихого океана. Трудно было бы перечислить все его отделы.