Ирина Крупеникова - Семь стихий мироздания

— Серафима, как думаешь, что нам предстоит? — задал вопрос Гор.

Каляда встрепенулась. Юноши испытующе смотрели на нее, ожидая ответа. Она медлила.

— Всё слишком логично, правда? — продолжал Грег. — Ортский создал Крылатого Волка для семерых человек, и Пэр, первый избранник, многие годы призван был опекать звездолет. Потом этот Мир с Храмом Стихий. Герцог будто бы планировал наше появление тут с самого начала. И еще мы подумали…

Гор торопливо подхватил:

— …что всех нас Ортский хорошо знал чуть ли ни с раннего детства: и Оливула, и Пэра, и нас, и Данилу, наверное. А про наследную княжну Лучезарного Мира мы своими ушами слышали от герцога.

— Когда? — обронила Каляда.

— Давным-давно! — воскликнул Гор.

— Но помним-то мы его слова отлично, — уверил Грег. — Он сказал об Аз-князе: строки жизни, начертанные судьбой, не переписать, и, как бы он ни противился, Жезл из рук его все равно примет дочь.

— Серафима, может быть и наша судьба определена однажды и бесповоротно? Как Игра, которую никто кроме экзистора не может изменить.

Вопрос застыл в умиротворяющей тиши библиотеки, но ни ласковый уют, ни сонные тени не могли бы укротить беспокойный ум, и Каляда, встретившись с тревожным взором юношей, заговорила быстрее, чем всегда:

— Даже образы, рожденные Экзистедером, находят собственную жизнь. А человек ежедневно, ежечасно и ежеминутно сам создает свою судьбу. И нет такой Игры, которая бы диктовала судьбу Стихиям. Я не исключаю, что Ортский так или иначе подготовил нас к будущей миссии. Попытка Диербрука возродить Первый Экзистедер и с его помощью построить Счастье, побудила Стихии определить избранников и объединиться с человеческим разумом, для того чтобы оградить Структуру от повторной Великой Игры. Вы не хуже меня знаете, ребята, что произойдет, если Сила Созидания оживит Экзистедер Великих.

— Тотальное перестроение, — вставил Грег.

— Разрушение, — поправил Гор.

— Да, именно. И чтобы этого не произошло, Экзистедер Великих должен быть уничтожен, а как мы это сделаем, зависит от нас. Нам предстоит еще многому научиться прежде, чем мы почувствуем в себе истинную силу Стихий. А сводить ее к формуле «щит и меч» уже сейчас видится мне серьезной ошибкой.

На смену ночной мгле пришла тягучая чернота Структурного пространства.

— Оливул, я не понимаю, что ты задумал, — зашептала Юлька. — Вернее, я догадываюсь, но они же так далеко!

— Не старайся мерить Структуру расстояниями, это ошибка, — улыбнулся Белый князь. — Домой мы вернемся с рассветом, не волнуйся. И обещаю: в первый же подходящий момент я научу тебя находить Путь, где угодно.

Девушка с готовностью кивнула. Она уже знала, что друг хочет показать ей свою Родину, и от предвкушения встречи с таинственными, порождающими массу предрассудков, Темными Мирами захватывало дух.

Путь утонул в пуще Надмирий. Юлька привыкла, что Миры в Структуре видятся подобно ярким звездам в ночном небе, но здесь ей стало казаться, будто чья-то властвующая рука свалила все сущее в один огромный фантастический котел и без устали размешивает образовавшееся варево. Миры нависали над головой, стелились под ногами, переплетались и наплывали друг на друга, и каждый при этом являл свою неповторимую гамму цветов.

Нужно было обладать особым чутьем, чтобы найти в этих изменчивых джунглях какой-либо Путь. Юлька не сомневалась, что Белый князь знает дорогу, однако даже рядом с ним ей становилось жутко, когда тропа неожиданно обрывалась, опоры уносились вместе с оторванным облаком Надмирья или прямо перед внемиренцами вздымались мифической формы протуберанцы.

Путь утонул в Мире, окруженном узорным ореолом.

— Прибыли! — провозгласил Оливул.

Окно Структуры исчезло бесследно.

— Какое чудо! — ахнула Юлька.

Они стояли в искрящемся заснеженном поле. Солнечные лучи раскрашивали в позолоту редкие снежинки, кружащие в морозном воздухе, и радужными бликами играли на насте. А вокруг, насколько хватало глаз, царило белое безмолвие.

— Это Темный Мир? — зачарованно пробормотала девушка.

— Один из многих. Я любил бывать здесь. Особенно, как сейчас — зимой.

— Я никогда не видела так много снега! А что там вдали?

— Лес. Зима накрыла его своей мантией. А вот там, — Оливул показал в другую сторону, — река. Сейчас она спит подо льдом.

— Но зимой должно быть холодно! — вспомнила Юлька и удивленно вскрикнула, обнаружив, что на ней поверх голубого костюмчика надета длинная шуба из теплого серо-белого меха, на голове красуется такая же шапочка, а ноги обуты в мягкие уютные сапожки.