Ирина Крупеникова - Семь стихий мироздания

— Подручный Ортского передал мне кристалл, чтобы я вручил его вам, — ответил, наконец, Обманувший Смерть. — Больше я ничего не знаю.

— Жаль, — Каляда встала. — Нам пора. Завтра мы улетаем. Надеюсь, увидимся до старта.

— Улетаете? — удивился Александр. — Но вы завоевали право пройти к Зеркалу Судьбы!

— Мы воспользуемся этим правом, но не сейчас. Прежде мы должны узнать, с кем нам предстоит сражаться.

— Доброе утро, Оливул. Очень хорошо, что ты уже здесь, — сказала Серафима, застав бортинженера в кабине управления. — Как наши дела?

Белый князь встал ей навстречу.

— Составляю предварительную спецификацию повреждений корабля, — ответил он. — По прогнозам экспертных систем на отладку запасных и ремонт основных блоков уйдет по меньшей мере шесть-восемь часов.

— Как себя ведет наш противник? — Каляда села за пульты капитанского мостика.

— Обманувшие Смерть закрыли Мир собственной тенью. Все структурные параметры искажены. Надо бы ненадолго выйти в Надмирье и определить состояние Игры до того, как начинать путешествие сквозь Зеркало Судьбы.

Серафима, согласно кивая, активизировала терминал бортовой аналитической сети.

— У нас будет достаточно времени, чтобы следить за Игрой, поскольку к Зеркалу Судьбы сейчас мы не пойдем.

Бер-Росс изумленно поднял глаза на капитана.

— Великий, с которым мне пришлось общаться, настаивал на скорейшем и полном уничтожении Кочевников, паразитирующей субстанции в Структуре, — продолжала Каляда. — Однако, он не пожелал ответить на очевидный вопрос: что такое Кочевник по своей природе. С другой стороны, Волк, созданный задолго до возникновения идеи возродить Первую Игру, уже имел установку аннигилировать то, что среди внемиренцев принято считать чужаками.

— Ты хочешь сказать, — медленно заговорил Белый князь, — что, используя нас, кто-то хочет разрешить собственную частную задачу?

— Причем не оставляя нам ни времени на раздумья, ни права на выбор, — подхватила Серафима. — Оливул, не мог бы ты декодировать из архива параметры старта, который провел Пэр? Я имею в виду поспешный выход из Мира, где отличились Донай и Данила.

Неожиданная смена темы Бер-Росса насторожила: он не мог допустить мысль, чтобы Каляда оставила обсуждаемую проблему в подвешенном состоянии. Он торопливо обратился к архивному банку данных, гадая, что заставило капитана сцепить два совершенно независимых на первый взгляд факта, и, направив извлеченную информацию на капитанский терминал, приблизился к мостику.

Серафима проделала ряд вычислений и, когда на мониторе застыли две трехмерные диаграммы, обернулась к бортинженеру.

— Что ты можешь об этом сказать?

Бер-Росс внимательно изучал графики.

— Так выглядят параметры токов Структуры, когда Кочевники покидают Мир, — уверенно ответил он. — Здесь нет ничего нового, на мой взгляд.

— Ты говоришь об обоих графиках?

— Но они идентичны… Кому принадлежит второй?

Серафима в упор смотрела на Белого князя.

— Второй описывает скачок Пэра.

Оливул медленно скрестил руки на груди, не отрывая взгляда от экрана.

— Как ты это объясняешь? — спросил он.

— Не вижу альтернативных вариантов.

— Нет. Пэр внемиренец, один из нас. Он избран Воздухом. Кочевник не может нести в своей сущности Стихии!

На бледном лице Бер-Росса выступил румянец возбуждения.

— В целом, ты прав, — вздохнула Каляда, — но в случае Пэра мы имеем дело не с простым Кочевником, а с какой-то сложной трансформацией, которую так или иначе начал Гаюнар-старший и завершил Ортский.

— Так сказал тебе Александр?

— Нет, он не признался. Обронил, что в юности практиковался в ловле Кочевников, и только. Выводы я делаю на основании наблюдений. Самое показательное из всех то, как Пэр «влился» в тело Грег-Гора, когда наш дракон потерпел неудачу в Игре. Я решила поначалу, что Пэр воззвал к Воздуху. Однако вчерашние события опровергают мои выводы.

— Он заговорил сразу, как только ощутил в себе Стихию, — вставил Оливул. — Впервые ощутил, ты хотела сказать?

— Именно. Звуковая речь — одно из проявлений Стихии Воздуха, — пояснила Серафима и продолжала. — Объединение с Крылатым Волком также происходит по принципу «присвоения места». Однако Пэр не разрушает объект, когда его покидает. То есть для него «замещение» становится, образно говоря, разделением на «стихии» и «нестихии». Фактически, он оставляет часть себя на оболочке предмета. Это удерживает предмет в равновесии, а Пэру позволяет безболезненно вернуться в свое «я».