Николай Чадович - Гвоздь в башке

Купцы являли собой настоящий интернационал – были здесь и узкоглазые азиаты, и угольно-черные эфиопы, и рыжебородые кельты. Но чаще всего, конечно, на глаза попадались вездесущие финикийцы – все как на подбор носатые, крикливые, льстивые, вороватые.

Миновав ту часть рынка, где в основном торговали съестным, предок направился к лавкам, в которых был выставлен солидный товар. Никакого определенного плана он не имел, а просто убивал время и попутно ловил удобный случай, в который, подобно всем фартовым людям, верил больше, чем в богов.

Из соседней лавки донеслась греческая речь, вызвавшая в моей душе невольный отклик, который каким-то образом немедленно передался предку. Вавилонский вор приостановился. Похоже, он привык доверять любому внутреннему голосу. Учтем на будущее.

Купцы, толковавшие между собой на языке Гомера, были похожи друг на друга, словно братья-близнецы – оба лысенькие, невысокие, сухощавые, но ловкие и жилистые, как бойцовые псы. То, что они благополучно добрались сюда за тридевять земель, да еще сумели сохранить свое добро, свидетельствовало о предприимчивости, бесстрашии и умении ладить с самыми разными людьми.

Правда, товар у греков был небогатый – скромные медные украшения, кувшины и кубки довольно примитивной работы, шерстяные ткани, немного египетского стекла.

Тот из купцов, который обмахивался веером, покосился на Вавилонского вора и сказал на языке, хоть и незнакомом мне, но понятном через восприятие предка:

– Чего стал? Проходи.

– Мне нравится твой товар, – ответил Вавилонский вор. – Почему же ты гонишь меня?

– Мой товар стоит недешево, – купец зевнул, демонстрируя полное пренебрежение к собеседнику и отсутствие передних зубов. – А у тебя при себе нет ни серебра, ни железа, ни рабов.

– У меня есть что-то получше.

Вавилонский вор снял с указательного пальца тонкое колечко, свитое из золотых нитей и снабженное кроваво-красным необработанным камнем.

Купец с подчеркнутым безразличием взял кольцо и, проверяя вес, подбросил его на ладони, а потом покосился на напарника, до сих пор не проронившего ни слова. В ответ тот только неопределенно пожал плечами – поступай, мол, как знаешь.

– Вещь, прямо скажем, не ходовая, – сказал первый купец. – Знать таких колец не носит, а для черни оно чересчур дорого… Я, конечно, могу его взять, но сначала хотелось бы узнать, что ты хочешь получить взамен.

– Из того, что видят здесь мои глаза, ничего. – Предок взмахнул рукой так, словно хотел вымести вон весь выставленный в лавке товар.

Это ничуть не смутило купца.

– Время сейчас такое, что все самое лучшее приходится хранить в потайном месте, – вкрадчиво пояснил он.

– Понимаю. Но мне не нужен товар. Мне нужна дружба.

– Ты собираешься купить дружбу за золото? – усмехнулся купец. – И не боишься остаться внакладе?

– Дружба с достойным человеком бесценна.

– Какая дружба тебе требуется? На веки вечные?

– Нет, всего на пару деньков.

– Каким именно образом мы должны подтвердить свою дружбу? – купец был не только хитер, но и проницателен.

– А когда вы собираетесь возвращаться назад?

– Да уж пора бы, – греки вновь переглянулись.

– Вот и увезите меня подальше от этого города. Других доказательств дружбы мне не надо, – предок ловко перехватил кольцо, которое купец продолжал подбрасывать на ладони.

Предложение заманчивое, – сказал грек, скрестив освободившиеся руки на груди. – Но и рискованное. Войди в наше положение, незнакомец. Мы здесь чужие. За нами следят десятки пристрастных глаз. А ты, как я понимаю, не принадлежишь к числу тех, кого славят в Вавилоне. Как бы дружба с тобой не окончилась для нас кнутом и колом.

– Если ты отвергаешь мою дружбу, так прямо и скажи, – предок сделал вид, что собирается уходить. – Я поищу кого-нибудь другого.

– Нет, почему же. Дружба вещь хорошая, – осклабился купец. – Но вот если бы для нее имелись… более весомые причины. Тогда и разговор по-другому бы пошел.

– Эту причину можно считать достаточно весомой?

Теперь на пальце Вавилонского вора красовалось уже не тоненькое колечко, а массивный перстень с янтарем, драгоценностью по тем временам не менее желанной, чем изумруд или яхонт. Я даже не заметил, когда он успел его надеть.

– Похоже, ты богат, как сам вавилонский царь, – купец лишь мельком глянул на перстень и тут же отвел взгляд в сторону. – А по виду не скажешь. Одет, как простой носильщик. В сандалиях твоих только глину месить. Благовониями давно не умащался.