Роберт Силверберг - Ч. де Линт - Страна сновидений Р. Силверберг - Письма из Атлантиды

Больно вспоминать. Тосковать о былом. Пытаться представить себе, как все обернулось бы, не изменись ее жизнь так бесповоротно, — словно ее вывернул наизнанку лезвием ножа какой-то маньяк.

Мы так сочувствуем, говорили все. Но что они понимали в сочувствии? Что они знали о беспомощности, которая охватывала от простой мысли: если бы мама в тот вечер пошла другой дорогой из бара, все сейчас было бы прекрасно…

Но это была просто боль. И хотя от такой сильной боли вполне можно озлобиться, — и Эш действительно злилась, когда думала о страшной несправедливости всего случившегося, — пожалуй, еще глубже в ней укоренилась постоянная враждебность. А в последние дни буквально все вокруг вызывало в ней ярость.

И изливать эту ярость проще всего было на Нину.

У них не было практически ничего общего. Ее кузина училась лучше всех в классе, на этом фоне отметки самой Эш, и без того далеко не блестящие, выглядели, естественно, еще хуже. Нина и ее подружки были все такие аккуратненькие и умненькие — не то чтобы совсем уж никуда не годные, но все-таки какие-то недоделанные. Их представления о музыке не распространялись дальше Дебби Гибсон; они не оценили бы по достоинству классного гитарного перебора, даже схвати он их за горло да встряхни хорошенько — как и положено отличной музыке. А уж смотреть всерьез муру типа этой сюсюкающей подделки под отличный фильм Кокто…

Закончив раздеваться, она вздохнула и стала натягивать футболку с изображением группы «Мотли Крю», безуспешно пытаясь отключиться от металлического звука телевизора. Убрала одежду, просто свалив ее в кучу на стул у окна, затем вынула из армейского рюкзака книгу, которую купила сегодня вечером, и устроилась на кровати, подсунув под спину подушки.

Разумеется, не Нина и даже не «Красавица и чудовище» вывели ее из себя. А тот противный парень, который шел за ней всю дорогу от магазинчика оккультных вещей — из центра до самого дома.

Обычно ей удавалось справиться с парнями, которые, пытались к ней приставать. Деревенщины, которые, стоило лишь шевельнуть пальцем, тут же начинали отпускать свои грязные шуточки. Малолетки и любители «новой волны», не заслуживающие никакого внимания. Панки и металлисты — ну, этих проверишь, насколько они интересны, прежде чем решить, отшивать их или нет.

Но этот тип…

От него у Эшли мурашки пробегали по коже.

Она не могла уместить его в свою классификацию. Высокий, темные волосы коротко острижены, худощавое лицо. По крайней мере на три-четыре года старше ее — ему могло быть и все двадцать. Одет в джинсы, простую белую футболку, длинный черный кожаный плащ, ботинки военного образца.

И у него был пугающий взгляд.

Угрожающий.

В первый раз она заметила его в магазине, он следил за ней, когда она покупала подержанный экземпляр Красной Книги Иных Измерений , сборник очерков по оккультизму Фортунэ, Батлера Регарди и прочих подобных авторов. Позже, по дороге домой — пешком, поскольку просадила на книгу последние деньги, — она почувствовала на себе чей-то взгляд и обернулась — это был опять он. Стоял просто так на углу улицы в свете фонаря и не делал ни малейшей попытки спрятаться. Торчал там без всякого дела с таким видом, будто улица — его собственность, и наблюдал за Эш.

Она пошла окольным путем через Нижнюю Кромси, думая попасть к дому дяди и тети с задворков, примыкающих к территории Батлеровского университета; но он следовал за ней буквально по пятам. Не ближе и не дальше, чем в тот самый момент, когда она засекла его. В конце концов ей ничего не оставалось делать, как войти в дом — и дать ему возможность узнать, где она живет, — иначе пришлось бы нарушить свой «комендантский час», что было совсем некстати, учитывая строгость дяди на этот счет в последнее время. Она и так уже отсидела под замком прошлый уик-энд — целый уик-энд! — за то, что притащилась слишком поздно вечером в четверг.

Закрыв за собой дверь, она посмотрела в окно и увидела, как он медленно прошел мимо. Здесь, в самом конце их совместной прогулки, он остановился и, сверкнув глазами, растянул тонкие губы в зловещей улыбке. А потом пошел дальше.

Но, уходя, он кое-что оставил.

Обещание.

Она должна была увидеться с ним снова.

Вот поэтому Эш и чувствовала себя сейчас не в своей тарелке.

Ей хотелось поделиться с кем-нибудь, да только с кем? Дядя с тетей решат, пожалуй, что больше не стоит позволять ей выходить из дому по вечерам. Ребята, с которыми она общалась, просто посмеются, а кроме того, пострадает ее репутация крутой девчонки, которую она так усердно поддерживала. А что касается Нины…