Владимир Фирсов: Телефон

Возня в лаборатории заняла остаток дня.

Вернувшись домой, я сразу бросился к телефону. Но сколько я ни тряс его, монет не было. Не было их и в понедельник утром. Однако вечером после работы я извлек из аппарата сразу пятнадцать монет.

На следующее утро я позвонил в институт и сказал, что заболел. Мне хотелось понаблюдать за появлением монет. Но телефон вел себя так, как и подобает телефону. Я звонил знакомым, они, в свою очередь, звонили мне монет не было. Их не было, когда я включал громкоговорящую приставку или вел разговор через трубку. Их не было, когда я пользовался экраном и когда обходился без него.

Первая монета выкатилась из аппарата около трех часов дня.

Потом в течение десяти минут появилось четыре монеты. В половине шестого - еще две. Между восемью и девятью часами вечера я насчитал их сорок три штуки. Последняя монета выпала без пяти минут девять.

Я разложил свои трофеи на столе. Тридцать пять легли вверх орлом, тридцать четыре - решкой. Влияние теории вероятности было налицо.

К тому времени я уже догадался, что стою на пороге эпохального открытия. До сих пор о проблемах передачи вещества по радио всерьез писали только фантасты. Одни авторы называли это нуль-транспортировкой, другие надсубстанционным квази-переходом. Названия были явно неудачные. Я решил, что назову свою будущую статью "Исследование процессов телепересылки на молекулярном уровне". Телепересылка - это звучало неплохо.

На следующий день, придя на работу, я вооружился радиосправочниками. Надо было ставить исследования на научную основу. К концу рабочего дня схема регистрационной приставки с омега-индикатором и двенадцатиканальным самопишущим осциллографом вчерне была готова. Домой я помчался на такси, чтобы проследить за появлением монет.

Около моего подъезда толпились люди. Все кричали одновременно, и я не смог расслышать, что объяснял молоденький милиционер.

- В чем дело? - потянул я за рукав какую-то женщину, которая, судя по ее энергичной жестикуляции, была вполне в курсе дела.

- Жулика ловят! - затараторила та, обрадовавшись слушателю. Телефон-автомат ограбил. И ведь как - по-научному, по радио) А сейчас заперся и не открывает. - Она ткнула в сторону моих окон. - Вон там, на третьем этаже. Ему стучали, стучали...

Что она говорила дальше, я уже не слышал. Перед моими глазами возникла картина, от которой по спине побежали мурашки: милиционер входит ко мне в квартиру, где на столе рядами разложены десятки двухкопеечных монет... Меня ведут под стражей через толпу соседей, сажают в автомобиль с решетками на окнах, надевают наручники... Я повернулся и спотыкаясь побрел подальше от дома.

Вернулся я поздно, когда на улице было уже темно. "Будь что будет, решил я. - Пусть забирают".

Возле дома никого не было. Я медленно поднялся по слабо освещенной лестнице. У двери меня тоже никто не ждал. Но входить почему-то не хотелось. Помедлив, я достал из кармана ключ, и вдруг услышал чье-то всхлипывание.

У дверей соседней квартиры темнела небольшая фигурка. Это был соседский Колька - мой хороший приятель, ученик шестого класса, лучший футболист двора и председатель кружка юных радиолюбителей.

- Что с тобой? - спросил я. Колька поднял заплаканное лицо.

- Отец... выпорол... - проговорил он и снова всхлипнул.

- Что ж ты натворил? Разбил что-нибудь? Или получил двойку?

Колька помотал головой, растирая рукавом слезы.

- За что же тогда?

- За телефон... - буркнул Колька.

Неожиданная догадка блеснула в моей голове.

- Что ты сделал с телефоном? - почти закричал я, хватая парнишку за плечи.

- Я сделал к нему приставку... Для индукционной закалки... Мы проходили в школе... Хотел отдать на выставку. Ну, и перестроил контура в телефоне. Три дня делал опыты. А сегодня пришли и говорят - в автоматах монеты пропадают...

И бедный парнишка снова залился в три ручья.

- Колька, покажи скорей мне свою приставку! Где она? - завопил я на всю лестницу. - Кто у тебя дома?

Но Колька попятился от двери.

- Сломал... - выдавил он. Ему было очень жалко своего погибшего изобретения. - Отец все сломал...

Статья "Исследование процессов телепересылки на молекулярном уровне" так и осталась ненаписанной. Уговорить Кольку восстановить аппарат не удалось - он отказался наотрез. Очевидно, воспоминание об отцовской порке оказалось очень сильным. Он заявил, что ничего не помнит, так как строил аппарат без чертежей.

После экзаменов Колька уехал в пионерский лагерь. Когда он вернется, я попробую уговорить его. Надо будет привлечь к этому делу Академию наук. Быть может, шестьдесят девять монет-перевертышей и акт телефонной станции убедят ученых, что я не выдумал всю эту историю.