- Алло, сосед! - раздалось ночью тихое, но четкое постукивание в стену из камеры справа.
- Алло, кто ты? - вопросом ответил Мэн.
- Кинлей. Гример и парикмахер театра «Люкс»….
- За что ты сел? - спросил Мэн.
Сосед помолчал, очевидно, вспоминая день своего падения и ухода сюда, в казематы центральной тюрьмы.
- Я стянул у Аллы Кок ее фамильные драгоценности.
- Ого! Я слышал про это дело! Но как ты ухитрился?! - заинтересовался Мэн. Кинлей попросил его подойти к сплошной решетке, отделявшей смежные камеры от коридора. А то стуками всего не перескажешь!
И вот они сошлись, невидимые друг другом, у толстых прутьев их смежных клеток. Кинлей рассказал свою историю:
- В наш театр приехала кинозвезда Алла Кок. Я гримировал ее и скоро сделался «своим человеком» в ее уборной.
В своей коронной роли - в комедии «Смеющаяся черепаха» - Алла Кок имела бурный успех. До десяти костюмов приходилось ей менять. И до десяти раз в вечер я приходил к ней поправлять ее прическу, грим и припудривать потные щеки.
В последней картине она была одета в зеленую с золотыми блестками сетку. Это и был весь костюм, если не считать нескольких виноградных листьев. Зато на шее, голове и руках сверкали и переливались знаменитые бриллианты, полученные ею по наследству от какой-то умершей, давно забытой тетушки.
Я в ту пору сильно увлекался балеринкой Роззи, предлагал ей руку и сердце. Но она толь- ко показывала мне язык, когда встречалась в коридорах театра. Однажды она, издеваясь, сказала мне:
- Достань такие же бриллианты, как у Аллы Кок, тогда у нас будут деньги и мы поженимся!..
Очертя голову я бросился в эту опасную аферу. Я знал, свои камни Алла прятала в деревянную шкатулку и ставила ее в угол шкафа под старые тряпки.
Вечером, поправив ей грим и прическу перед последней картиной, я простился с ней. Торопясь, она убежала за ширму натягивать свою сетку.
Я же хлопнул дверью уборной, но не вышел, а спрятался за портьерой окна.
- Кинлей, вы еще не ушли? - спросила Алла.
Я молчал.
Когда артистка, закрыв комнату, на ключ, убежала на сцену, я, растолкав по карманам бриллианты, спустился на улицу по водосточной трубе.
- Потом я прошел, никем не замеченный, через служебный ход и бродил за кулисами, разыскивая Роззи. Она уже оделась, собираясь идти домой. Я сказал ей, что у меня уже есть такие же бриллианты, как у Аллы Кок! Роззи вытаращила глаза, и мы поехали с ней в какой-то ресторан ужинать.
Дорогой она забрала эти проклятые камни в свою сумочку, сказав, что так надежней! Мы условились продать их, бросить театр, купить маленький домик и начать тихую, спокойную жизнь. Потом я, как настоящий жених, проводил Роззи до дому и, счастливый, ушел к себе спать.
На другой день черт понес мою невесту к ювелиру - узнавать цену камням. А он ей сказал, что все они -ловкая подделка, стекло!
Я ничего об этом не знал и пришел днем в театр заняться починкой париков. На сцене шла репетиция, но Аллы Кок не было. Говорили, что она, обнаружив вечером пропажу, слегла в постель.
В театр, как ракета, как бомба, влетела моя Роззи. Подскочив ко мне, она, истерически взвизгивая, кричала:
- Вот твои стекляшки, старый обманщик! Вот твой дом, твоя машина, твоя тихая жизнь!
При этом она выхватывала из сумочки ожерелье, браслеты и броши и швыряла мне в физиономию.
- Отдай их обратно своей Алле Кок!-заливаясь слезами, вопила она, привлекая внимание всей труппы.
Через десять минут меня увезли в тюрьму…
Кинлей замолчал, и Мэн, решив, что вопрос исчерпан, лег на свою жесткую койку. Постепенно он уснул.
Немного погодя его кто-то грубо ткнул в бок. Вскочив и протирая глаза, Мэн увидел в своей камере рыжего Фукса. Тот был пьян, левый глаз прищурен.
- Спишь, бандюга! - закричал Фукс и хлестнул плеткой по лицу Мэна. Кровь бросилась в голову оскорбленному Мэну. Он рванулся вперед и, схватив руками Фукса за горло, выкинул его в распахнувшуюся дверь на пол коридора. Он был так взбешен и страшен в этот момент, что тюремщик, поднявшись на ноги, не рискнул повторить своей «экскурсии» в клетку с номером 213.
Ударом ноги Фукс толкнул дверь, и замок автоматически захлопнулся. Затем он надавил красную кнопку против камеры Мэна. Койка в камере моментально отцепилась, ударилась о стенку и повисла. Мэн почувствовал, что пол его камеры быстро раскаляется. Он начал перебирать ногами. Ни стола, ни стула в камере не было, а койка висела теперь, прижавшись к стене, и не могла служить убежищем. Фукс, стоявший у решетки, хохотал:
Читать дальше