Евгений Кривенко - Серые земли Эдема

Мне вспомнилось:

'…Тут лишь

Тень этой багровой скалы

(Встань в тень этой багровой скалы),

Я покажу тебе нечто иное,

Нежели тень твоя утром, что за тобою шагает,

Или тень твоя вечером, что встает пред тобою;

Я покажу тебе страх в горсти праха'.

Похоже, что и этот поэт побывал здесь. Ну что же, наверное, скоро смогу спросить у него самого. Мне захотелось плакать, но из воспаленных глаз не выдавилось ни слезинки, глазные яблоки будто царапал раскаленный песок. Прощай, Кира. Даже Владычица не поможет мне здесь.

Все безжалостнее раскаленные пальцы стискивали мне горло, и вдруг что-то запорхало перед глазами, будто темная бабочка…

Я с трудом поморгал: бабочка, откуда ты в этом мертвом мире?

И совсем она не темная - наверное, темнота только в моих глазах, а тут прозрачно трепещут голубые крылышки, и на них словно мигают, тревожно глядя на меня, серые глаза…

Совсем как глаза Киры! Словно она сама в облике бабочки ищет меня в этом испепеленном мире!

И тут я понял нечто столь важное, что у меня замерло сердце, а мир перед глазами пошел красными трещинами, как темное стекло, готовое вот-вот разбиться вдребезги.

Мои запекшиеся губы раздвинулись в улыбке, хотя их пронзила боль, и я ощутил солоноватый привкус.

Есть Сила превыше силы. Превыше коварства и безмерной власти, потому что сама есть Власть.

Мир снова вернулся в фокус - угольно-черные деревья на багряном фоне, - но это уже ничего не значило. Я с трудом встал. Меня качнуло, а грудь словно перехватило огненным обручем. Но я сделал шаг в сторону бабочки, а потом другой…

Она словно ждала этого, легко и неспешно запорхала прочь.

Уже сделав несколько шагов, я вспомнил, что забыл куртку с пистолетом.

Но возвращаться не стал, боясь потерять свой единственный ориентир, да и зачем мне теперь пистолет?

Я спотыкался об упавшие обгорелые стволы, увязал в зыбучем пепле, ветки деревьев цеплялись за пропотевшую рубашку и рвали ее в клочья. Этот мир не хотел меня отпускать - возможно, он никогда и никого еще не отпускал. Но бабочка тихо порхала впереди, и я из последних сил тащился следом.

И внезапно потянуло прохладой, будто наконец и пальцы Киры дотронулись до моего пылающего лба. Я ощутил, что под ногами сухая, ломкая, но все же трава. А потом услышал звуки падающих капель и остановился.

Бабочка кружилась у дерева над лужицей голубой воды. Капля за каплей падали туда из-под корней, словно слезы по тем, кто еще, кроме меня, скитался в этих мертвых лесах. Но когда я бросился на живот и приник к воде, она оказалась чистой и сладкой.

Огонь нехотя затухал в моей груди и животе. Когда я наконец смог оторваться от воды и встать, меня переполняла блаженная легкость. Я огляделся.

И уже не увидел чудесной бабочки. Но не увидел и мертвого леса, не ощутил запаха гари. Вокруг стояли хмурые величавые ели, меж стволов мерцал таинственный полусвет, а воздух был чист и смолист. Чем-то смутно знакомым повеяло в воздухе. Я облегченно вздохнул и пошел наугад.

И понемногу стало смеркаться в лесу. Увеличились пространства между елями, появились заросшие травой лужайки, а под ногами обозначилась тропка. Становилось все теплее. Постепенно истончился запах смолы, и какие-то другие ароматы наполнили воздух, снова затронув что-то в памяти. Ели стали выше, их ветви закрывали небо…

Хотя нет - это уже не ели, а совсем другие деревья, с темными пышными кронами, обступили тропинку.

А потом на лужайке я увидел цветы. Не смог различить их цвета - сумерки быстро сгущались, и всё становилось одинаково серым: раскинувшиеся как драконы ветви деревьев, гладкие лужайки, обложенные камнями дорожки. Другие цветы неярко забелели у берега пруда, и гладь воды красиво замерцала в свете внезапно высыпавших на небо звезд.

Впереди забелело ярче. Тропка ушла в тень и вынырнула на открытое пространство. Сердце у меня забилось отчаянно и глухо.

Залитая лунным светом лестница спадала к темному морю. Черные кипарисы сторожили ее, и мраморные львы лежали и стояли с обеих сторон.

И я понял - луна здесь и вправду вечно льет свет на белый каскад ступеней, и мраморные львы никогда не видали иного света, и я уже за пределами земного времени и пространства…

Рядом с одним изо львов сидела женщина, прислонив голову к оскаленной пасти. Завидев меня, встала.

Я вздрогнул - слишком красивым и стремительным было ее движение, а волосы будто взмыли жемчужной волной. Вспомнилась прекрасная и жутковатая гостья, пришедшая ко мне с вечернего моря…