Леонид Панасенко - Искатель. 1985. Выпуск №5

От меня до ползущего метров тридцать, а монстр преследует его короткими двухметровыми прыжками, временами почти тыкаясь уродливой мордой в его спину. То есть в его пятки, потому что бедняга еле ползет, волоча свои парализованные ноги. Я же пока мало сказать безоружен — даже рюкзак никак не расстегну. Тогда я сбрасываю его на зеленую упругую подстилку и начинаю рыться в своих 34 наименованиях, пытаясь отыскать засунутый куда-то пистолет. Удается мне это, разумеется, далеко не сразу, потому что одновременно я стараюсь по мере возможности держать в поле зрения парализованного ползущего и гигантскую жабу, которая, мне кажется, вот-вот кинется на несчастного.

И вдруг я становлюсь свидетелем совершенно невероятной картины. Парализованный ползущий внезапно вскакивает на свои больные ноги и производит в моем направлении рывок, достойный рекордсмена по спринту (не забывайте, что тяжесть здесь хоть и чуть-чуть, но все-таки больше земной). Одновременно кошмарное чудище прыгает метра на четыре, промахивается, я рву из рюкзака нащупанный наконец пистолет, но вижу, что стрелять мне больше не в кого, потому что чудище провалилось в яму или нору, которую я сначала не заметил, и издает теперь из-под земли жуткие раскатистые звуки.

Тогда я переключаюсь на человека, который стоит сейчас лицом ко мне, и в мозгу у меня проносятся мысли о гипнозе, чудесах, страхотерапии и тому подобном, потому что зрелище он по-прежнему представляет собой весьма нехорошее. Во всяком случае, кровь так и хлещет. Моя рука нащупывает в рюкзаке пакет с медикаментами, но в этот момент бывший парализованный улыбается во весь рот, достает из-за пазухи нечто, подозрительно напоминающее сильно кровоточащий кусок говядины, показывает мне и говорит, ухмыляясь:

— За сегодня я добыл уже двух жирных жабов. Здорово, правда?

Он так и сказал — «жабов». А в летальном — правильный русский язык с приятным интерпланетным выговором.

Я подхожу ближе и заглядываю через его плечо в ловчую яму. Глубина там всего метра четыре, чудище пялится на нас влажными глазами размером с гнилую дыню и ревет во всю глотку, брызгая смертоносной — по крайней мере, так мне кажется — слюной.

— А они ядовитые, ваши жабы? — говорю я с опаской.

— Нет, — отвечает мне бывший парализованный. — Вовсе не ядовитые. Немного прожорливы, но от них легко удрать. Во всяком случае, бояться жабов необязательно.

— Так на вашем сегодняшнем счету уже две? — говорю я, стараясь не замечать его речевых ошибок.

Депарализованный смотрит на меня так, будто это у меня что-то не в порядке с грамматикой.

— Да, — говорит он. — Утром копьем, а вот сейчас поймал живьем, в яму. Это большая удача — добыть за день двух жирных высококачественных жабов.

Здесь я не выдерживаю. А что делать, если выводит меня из себя эта его неправильность произношения?

— Послушайте, — говорю я. — Почему вы так выражаетесь — «жабов»? Вы же не скажете: «Я убил двух лягушков».

Знаете, что он отвечает?

— Отчего же, — говорит он. — Когда я убью лягушков, я именно так и скажу..

— Это же неправильно, — говорю я. — Правильно будет — «жаб».

Как, по-вашему, он реагирует?

— Конечно, — нагло говорит он. — Тут в яме сидит жаб.

Подумайте, какое упрямство!

— Нет, — говорю. — Это убили вы жаб, а в яме сидит жаба.

— Наоборот, — говорит он мне, бесстыдно ухмыляясь. — Я убил жаба, а в яме сидит жаб.

— Не жаб, а жаба! — говорю я, распаляясь.

— Отчего же, — примирительно говорит он. — Данное животное называется именно жаб. Вот на Земле похожее, но сильно уменьшенное создание именуется действительно жаба.

Тут он с любопытством разглядывает мою покрасневшую от стыда физиономию, потом переключается на скафандр, будто только что его увидел:

— Вы, наверное, недавно прибыли?

— Да, — отвечаю. — Только что.

— Где же ваш корабль?

— На орбите оставил, — говорю я ему. — Я на посадочной калоше. Вон свисает с вашего венского леса.

Он глядит, куда я показываю.

— Да, — говорит. — Тяжелый случай. Придется всю бригаду собирать.

— Какую еще бригаду?

— Известно какую, — говорит он. — Всю гоп-компанию.

А сам снимает с себя брюки и начинает выжимать, освобождая их от крови своего знаменитого утреннего жаба.

— Это еще зачем? — говорю я.

— Вам же придется возвращаться на орбиту. У нас нет лишних ботов.

— На орбиту? — говорю я. Как-то там мой капитан поживает? — Значит, вы мне подскажете, как отсюда выбраться?