Лоис Буджолд - Этан с Афона

Этан забегал из стороны в сторону и повысил голос:

— Сколько ещё времени я должен тут сидеть?

Она пожала плечами.

— Пока что-нибудь не забрезжит, я полагаю. — Она кисло улыбнулась. — Какой-нибудь прорыв случится, хотя скорее всего — не у нас. Миллисор, Рау и Сетти обыскивают Станцию сами, втихомолку. Они всё время возвращаются в один и тот же коридор возле Отделения Экологии. Я сначала не могла понять, почему. В одежде Окиты не было «жучков», но для полной уверенности я отправила всю одежду адмиралу Нейсмиту. Значит, дело не в этом. Наконец я достала технические планы этой секции. Чёртовы чаны для роста белковых продуктов находятся как раз за стенкой этого коридора. Я думаю, что у Окиты был вживлён какой-нибудь датчик, откликающийся только на кодовый сигнал. Со дня на день он попадётся какому-нибудь бедняге в котлете по-киевски, и тот сломает себе зуб. Я только молю богов, чтобы это не оказался проезжающий, который начнёт судиться со Станцией… Увы, идеальное преступление не удалось.

Она испустила вздох.

— Однако Миллисор пока не вычислил, что произошло, поскольку продолжает есть мясо.

Самому Этану салаты уже смертельно надоели. И комната эта надоела, и нервное напряжение, и подвешенное состояние, и беспомощность. И коммандер Куинн, и то, что она им всё время помыкает…

— Это только вы говорите, что станционные власти мне ничем не помогут, — внезапно взорвался он. — Я не стрелял в Окиту, я вообще ничего не делал! Я даже не ссорился с Миллисором — это вы с ним воюете. Он вообще не подумал бы, что я тайный агент, если бы Рау не нашёл ваш жучок. Это вы всё время меня затягиваете глубже и глубже, чтобы использовать в своих шпионских делишках.

— Он бы всё равно вышел на вас, — заметила она.

— Да, но мне достаточно было бы убедить его, что на Афоне нету того, что он ищет. И он бы убедился в этом после допроса. Это ваше вмешательство возбудило его подозрения. Чёрт побери, да пусть приедет на Афон и сам обыщет Репроцентры, если хочет.

Она подняла брови (этот жест всё больше и больше раздражал Этана).

— Вы в самом деле думаете, что можно с ним о таком договориться? Лично я бы предпочла ввезти новую чумную бациллу…

— По крайней мере, он — мужчина, — рявкнул Этан.

Она засмеялась. Тут злость Этана дошла до кипения.

— Сколько времени вы ещё собираетесь держать меня тут под замком? — еще раз настойчиво спросил он.

Она явно выдержала паузу. Глаза её расширились, потом сузились. Она погасила улыбку.

— Вы же не заперты, — мягко сказала она. — Вы можете уйти когда хотите. Конечно, на свой страх и риск. Меня это опечалит, но я переживу.

Он забегал чуть медленнее.

— Вы блефуете. Вы не можете меня просто так отпустить. Я слишком много знаю.

Она убрала ноги с крышки стола и перестала крутить прядь волос. Она уставилась на него безо всякого выражения, что его чрезвычайно раздражало. Так мог бы смотреть человек, собирающийся приготовить биологический препарат для рассмотрения под микроскопом и прикидывающий, какой толщины ломтик нужно срезать. Она опять заговорила, голосом, сухим, как трение камней о камни.

— Я бы сказала, что вы узнали чертовски мало.

— Вы ведь не хотите, чтобы я сообщил станционным властям про Окиту, правда? Вам тогда не сносить головы…

— Ну, насчёт головы это вряд ли. Хотя, конечно, когда они узнают, что мы сделали с телом, им станет плохо… Кстати, напомню, что вы добровольно содействовали мне, когда мы избавлялись от тела. Загрязнение пищевого производства — гораздо более серьёзное обвинение, чем простое убийство. Оно стоит почти наравне с поджогом.

— Ну и что? Что они мне сделают? Депортируют? Так это не наказание, это награда!

Она прищурилась, скрывая яростный блеск в глазах.

— Если вы сбежите, афонец, даже не думайте потом приползти ко мне обратно и клянчить, чтобы я вас защитила! Мне ни к чему оппортунисты, перебежчики… и извращенцы!

Он предположил, что она хотела его оскорбить, и отреагировал соответственно.

— Ну а мне ни к чему скрытная, хитрая, наглая, манипулирующая… женщина! — выпалил он.

Она сжала губы и широким жестом указала на дверь. Этан понял, что последнее слово осталось за ним. Кредитная карта была у него в кармане, ботинки — на ногах. Высоко держа голову, раздувая ноздри, он прошествовал к двери и вышел. По спине у него ползли мурашки, он ждал, что сейчас ему в спину ударит луч парализатора или ещё что похуже. Но ничего не произошло.

Герметическая дверь зашипела, закрываясь за ним. В коридоре было очень, очень тихо. Да так ли уж ему надо было произносить это последнее слово? И всё же — он скорее готов был иметь дело с Миллисором, Рау, Сетти и призраком Окиты вместе взятыми, чем вернуться сейчас обратно и извиниться перед Куинн.