Йен Макдональд - История Тенделео

Лес Большой Стены неожиданно кончился, и мы вступили в царство грибов. Багровые поганки с широкими, мясистыми шляпками были в несколько раз выше моего роста, крупные дождевики осыпали нас мелкими желтыми спорами, лисички в форме гигантских воронок окатывали нас потоками холодной воды, собравшейся в углублениях шляпок, гроздья ложных опят белели в полумраке, словно пальцы мертвецов, а из листвы следили за нами крошечные мартышки с зеленоватой шкурой.

Карабкаясь по горным отрогам, напоминавшим растопыренные пальцы руки, мы поднимались все выше. Хоуп рассказывала, как во время налета на Мененгаи погиб ее муж, а я не знал, как утешить бедняжку. Потом она попросила рассказать мою историю, и я попытался сделать это на скверном суахили, а желтые огоньки посохов вели нас все дальше, все выше…

– Тен!..

Мы как раз остановились, чтобы поужинать. Что хорошо в чаго, так это то, что здесь невозможно умереть с голода. Достаточно протянуть руку, и все, к чему ты ни прикоснешься, окажется съедобным. Тен сказала мне, что если закопать собственные экскременты, то на утро на этом месте можно найти очень вкусные клубни, однако последовать ее совету я так и не отважился. Как бы там ни было, для инопланетного завоевателя чаго относилось к насущным человеческим потребностям достаточно внимательно.

– Что?

– Боюсь, я ошибся, когда определил срок беременности Хоуп. Она готова родить с минуты на минуту.

Тен покачала головой.

– Скажи, если Хоуп начнет рожать, ты остановишься?

Она немного поколебалась.

– О'кей, мы остановимся… ненадолго.

Хоуп терпела еще два дня. За это время мы успели спуститься в небольшую долину, где нам пришлось буквально продираться сквозь пятнистые, словно шкура жирафы, шарообразные скопления чаго-мхов, и снова подняться на нагорье, которое было расположено куда выше, чем холмы и возвышенности Нанди.

– Где мы находимся? – спросил я Тен. Чаго до неузнаваемости изменило ландшафт, сделав непригодными даже самые лучшие карты, и мы ориентировались главным образом по компасу и наиболее заметным объектам местности.

– Мы прошли через долину Ньяндаруа и теперь поднимаемся по восточному склону Абердарского хребта.

Между тем отряд сильно растянулся. Мы с Наоми шли чуть ли не самыми последними, помогая старикам, женщинам с младенцами и беременной Хоуп. Но если у остальных сил, чтобы одолеть подъем, еще кое-как хватало, то Хоуп слабела буквально на глазах и все чаще останавливалась. Во время одной такой передышки она пробормотала, положив руки на живот:

– Я думаю… мне кажется…

– Свяжись с Тен по этой штуке, – потребовал я у Наоми. Женщина пробормотала что-то в микрофон, потом покачала головой:

– Она не отвечает.

– Почему?

– Не знаю. Тен не отвечает.

Я бросился бежать. Спотыкаясь, падая, я едва ли не на четвереньках вскарабкался на гребень очередной возвышенности. Далее ландшафт снова резко менялся, как это бывает только в занятых чаго районах. Вместо мхов я увидел похожие на гигантские пшеничные колосья деревья, росшие такими ровными рядами, будто их высадили здесь люди.

Тен была уже в сотне метров ниже по склону. Она стояла неподвижно, как статуя, среди колосьев-переростков, крепко упершись в землю своим посохом. На мой крик она никак не отреагировала, и я подбежал к ней.

– Тен, Хоуп не может идти дальше. Нам придется остановиться.

– Нет! – крикнула в ответ Тен. На меня она даже не посмотрела, взгляд ее по-прежнему был устремлен куда-то вперед, в просвет между рядами деревьев.

– Тен!.. – Я схватил ее за руку и заставил повернуться ко мне. Лицо моей любимой отражало одержимость, страх, решимость, печаль, радость, словно в зарослях этих чужих деревьев она увидела что-то до боли знакомое.

– Но, Тен, ты же обещала!

– Шан! Шан! Я знаю, где мы! Я знаю это место! Там перевал, а здесь проходило шоссе, вот долина, а вот – река. А там, Шан, там – Гичичи!.. – Она оглянулась назад и крикнула, обращаясь к появившимся между деревьями фигурам: – Высочайший, это Гичичи! Мы дошли. Мы – дома!

Потом Тен бросилась вперед. Свой посох она держала на плече наподобие охотничьего копья. Она легко перепрыгивала через обломки скал и упавшие стволы, она поднимала тысячи брызг, наступая ногой в ручьи и канавы, она ловко огибала встающие на пути кусты и деревья. Я помчался за ней, но догнать Тен мне было не под силу, и вскоре я потерял ее из виду.

Я нашел ее на поляне. Тен стояла перед стволом упавшего пшеничного дерева, повалившего соседние деревья, словно костяшки домино. Ее посох был глубоко воткнут в мягкую землю. Тен не обернулась, и я понял, что не должен ей мешать. Я не произнес ни слова и не сделал ни одного шага, догадавшись, что стал свидетелем настоящего чуда.