Борис Воробьев - Искатель. 1987. Выпуск №3

Теперь, когда суматоха улеглась, Егор попробовал разобраться, что же такое могла съесть волчица. Мясо, которым он накормил ее вечером, не могло испортиться, в погребе лежало, а кроме мяса, волчица ничего больше не ела. Может, крысу поймала? Точно, крысу. Их по всей деревне морят, вабежала какая-нибудь и попалась. Они, когда нажрутся отравы, как пьяные делаются. Видать, наткнулась такая на конуру, а волчица ее и хапнула. Ну не дурища? Дымок был, тоже все норовил поднять, что где валяется, и эта туда же. Вот и доподнималась на свою голову.

Ничего другого на ум не приходило, и Егору оставалось только ругать волчицу за жадность, но не успел оп свыкнуться с этой мыслью, как открылись факты совсем противоположные.

На другой день в обед, наскоро похлебав щей и проверив волчицу, Егор решил разбросать по огороду навоз из кучи, которая накопилась позади двора. Вил на месте не оказалось, и Егор вспомнил, что оставил их возле конуры, когда убирался у волчицы. Пришлось идти туда.

Весеннее солнце уже разрушило тропинку, снег на ней был почерневшим и рыхлым и чередовался с прогалами земли, и, дойдя до места, Егор вдруг увидел на мокрой глине след от сапога. А дальше еще один и еще. Егор присвистнул от удивления: следы-то не его! Хотя он тоже ходил в сапогах, но отличить собственные следы от чужих было несложно. С волчьими не путался, а уж тут и подавно.

Присев, Егор растопырил пальцы и смерил отпечаток. Получилась пядь с небольшим, от силы сорок второй размер. Егор носил сорок пятый, а жена не дотягивала и До сорокового. Чей же тогда след?

Егор пошел дальше по тропинке. Следы, то еле различимые на раскисшем снегу, то ясные на суглинке, привели к калитке, а оттуда потянулись вдоль плетня к соседскому огороду. Дальше Егор не пошел. Чего ходить, когда и так ясно: оказывается, Петька Синельников!

Егор облокотился на плетень. Значит, никакую крысу волчица не съела, а ее отравили. И сделал это Петька Синельников. Ну что за сволочной человек! Не мытьем, так катаньем. Не побоялся, паразит, на чужой огород прийти, вот до чего злоба довела. Ночью, видно, приходил, подкинул кусок, и назад.

Егор не знал, как поступить. Душа горела пойти сейчас же к Петьке, взять его за шиворот и сказать: что ж ты, гад, делаешь, но от этого Егора удерживала мысль о жене. Узнает про скандал, начнутся переживания, а зачем они ей? Но и оставлять все как есть Егор не собирался. Петьку надо было проучить, но как? Не собаку отравил, не пойдешь и не скажешь, что Петька — гнида последняя и его надо привлекать. Да и не видел никто, как он все сделал, а не пойманный — не вор. Следы? Никто и не станет в них разбираться, скажут: мало ли кто у тебя был, Егор.

И все же Егор чуть не сорвался. Так и не разбросав навоз, он вернулся в дом. Жена уже ушла, и хотя до работы оставалось еще полчаса, Егору не хотелось одному сидеть в избе. Он вышел на крыльцо и тут увидел за плетнем Петьку. Тот возле поленницы колол дрова. Момент был подходящий, можно было кое о чем спросить Петьку, и Егор направился к плетню. Он видел, что Петька его заметил, но не показывает этого, продолжая с усердием махать топором.

— Петька! — позвал Егор.

— Ай? — откликнулся Петька, оборачиваясь и разыгрывая полную неожиданность.

Но Егор не собирался разводить дипломатию.

— Ты зачем отравил волчицу? — хмуро спросил он.

— Волчицу? Какую волчицу?

— Ты дурачком-то не прикидывайся, знаешь какую. Петька чувствовал себя за плетнем как за границей, а потому соответственно и держался.

— Да иди ты со своей волчицей! Целуешься с ней и целуйся, я — то здесь при чем?

— Сволочь ты, Петька! Скажешь, и в огород не заходил?

— А ты видел? — нагло спросил Петька.

— Если б видел, я б тебе ноги выдернул!

И тут Петька, видно, уверенный, что плетень спасет его не только от Егора, но и от грома небесного, совсем разошелся.

— А этого не хочешь? — спросил он, показывая Егору кукиш.

Как и большинство спокойных по натуре людей, Егор мог долго терпеть, но если загорался, остановить его было трудно. Петькин жест взорвал его, и он, с хряском выдернув из плетня кол, стал перелезать через плетень.

— Только попробуй! — закричал Петька, поднимая топор.

Но Егор уже перелез и, как медведь, пошел на Петьку. Тот сначала попятился, а потом повернулся и побежал. Егор сразу остыл. Бросив кол, он тем же путем перебрался к себе на огород и пошел к дому. Петька что-то кричал вдогонку, но Егор не слышал что. Он не раскаивался в своем поступке, но ему было досадно, что все так получилось. Теперь жена укорит, как только обо всем узнает. А что узнает, Егор не сомневался. Уж теперь-то Петька побежит жаловаться прямым ходом. Скажет, что Егор чуть не убил его, да еще и плетень сломал.