Эдвард Форстер - Машина останавливается

- Вы жаловались на неполадки в передаче?

- Да. Мне сказали, что, очевидно, требуется какая-то починка и чтобы я обратилась в Комитет ремонтного аппарата. Я рассказала комитету, что передача симфоний брисбенской школы прерывалась какими-то странными звуками, похожими на хриплые вздохи, - будто дышит тяжелобольной. Они меня заверили, что в ближайшее время это будет исправлено.

Подавляя смутное беспокойство, Вашти возобновила свою привычную жизнь. Однако непрекращающиеся помехи раздражали ее. К тому же слова Куно не шли у нее из головы. Если бы он знал о неполадках в передачах - а он не мог этого знать, потому что не выносил музыки, - он непременно повторил бы зловеще! "Машина останавливается". Конечно, он выпалил эти слова просто так, наугад, но неприятное совпадение мучило ее, и она еще раз, уже не скрывая недовольства, обратилась в Комитет ремонтного аппарата.

Ей снова ответили, что неполадки будут в ближайшее время устранены.

- В ближайшее время? Немедленно! - вспылила она. - Почему я должна слушать неполноценную музыку? Все всегда чинится без отлагательств. Если вы немедленно не примете мер, я буду жаловаться Генеральному совету.

- Генеральный совет не принимает жалоб от частных лиц, ответили ей.

- Через кого же я должна заявить о своей претензии?

- Через нас.

- В таком случае я заявляю вам о ней.

- Ваша жалоба будет передана в установленном порядке.

- А другие не жалуются?

Этот вопрос был немеханичен, и комитет отказался отвечать на него.

- Ужасно! - возмущенно сказала Вашти другой своей приятельнице. - Я чувствую себя просто несчастной. Мне никогда не удается спокойно послушать музыку. С каждым разом она звучит все хуже.

- У меня тоже неприятности, - ответила та, - время от времени я слышу какой-то скрежет, и это мешает мне думать.

- Что за скрежет?

- Никак не пойму, откуда он исходит: не то он у меня в голове, не то где-то в обшивке стены.

- Во всяком случае, об этом следует заявить.

- Я так и сделала. Моя жалоба будет в установленном порядке передана Генеральному совету.

Но прошло некоторое время и люди перестали замечать дефекты в работе Машины. Неисправности не были устранены, но человеческие органы чувств, привыкшие приспосабливаться ко всем изменениям в Машине, легко адаптировались и на этот раз. Хриплые вздохи в симфониях брисбенской школы уже не раздражали Вашти: она воспринимала их как часть мелодии. И металлический скрежет в голове ее приятельницы или в обшивке стены не мешал больше этой ученой даме думать. Так же обстояло дело и с привкусом гнили в искусственных фруктах, и с неприятным запахом, который с некоторых пор исходил от воды, наполнявшей ванну, и с хромающими рифмами в поэтических опусах стихотворческой машины. Сначала это вызывало всеобщее недовольство, потом становилось привычным и больше не привлекало внимания. Дела шли все хуже и хуже, но никто не протестовал.

Однако, когда отказал спальный механизм, положение изменилось. Это уже была серьезная неприятность. В один и тот же день во всем мире - на Суматре, в Уэссексе, в многочисленных городах Курляндии и Бразилии - усталые люди, готовясь ко сну и нажав на соответствующие кнопки, убедились, что кроватей нет. Как ни странно, но именно этот день можно считать началом краха цивилизации. В комитет, ответственный за спальную аппаратуру, посыпались жалобы; они направлялись согласно существующему порядку в Комитет ремонтного аппарата, а Комитет ремонтного аппарата заверял всех, что их заявления будут переданы Генеральному совету. Однако недовольство все возрастало, потому что человеческий организм еще не привык обходиться без сна.

- Кто-то пытается разладить Машину, - говорили одни.

- Кто-то замышляет захватить власть, хочет вернуть единодержавие, - утверждали другие.

- Виновные должны быть наказаны лишением крова.

- Будьте бдительны! Спасайте Машину! Спасайте Машину!

- Защитим Машину! Смерть преступникам!

Но тут на сцену выступил Комитет ремонтного аппарата и очень тактично и осторожно попытался рассеять панику. Комитет признал, что ремонтный аппарат сам нуждается в ремонте.

Такая откровенность произвела должное впечатление. "Теперь, - заявил прославленный лектор, тот самый, что занимался изучением французской революции и каждый новый провал умел изобразить как блистательную победу, - теперь мы, разумеется, не станем надоедать комитету своими претензиями. Комитет ремонтного аппарата уже так много сделал для нас, что сейчас нам остается только выразить ему свое сочувствие и терпеливо ждать, пока ремонтный аппарат будет налажен. Придет время, и аппарат снова заработает, как прежде. А до тех пор нам придется отказаться от кроватей, от питательных таблеток, словом, несколько ограничить свои потребности. Я убежден, что именно этого ждет от нас Машина".