Гоергий Гуревич - Человек-ракета

Но можно привести о Вале и более объективные данные. Валя пробегала сто метров за тринадцать и одну десятую секунды и проплывала их вольным стилем за одну минуту тридцать четыре секунды. Она была капитаном первой волейбольной команды института, а в обществе «Медик» играла во второй. Кроме того, Вале было девятнадцать лет. У нее были удивительные пушистые волосы, которые казались золотистыми. Если посмотреть на свет, большие чистые светлоголубые глаза и скульптурная фигура настоящей спортсменки. А то, что Валя хорошо училась, знали все. У нее были пятерки по анатомии, биологии, физике, только по-английски четыре, и поэтому Валя сидела рядом с Игорем — бесспорным и круглым отличником, склонившись над одной книжкой, и пушистые волосы ее касались его щеки.

— «What are you going to do this Sunday? Что вы собираетесь делать в воскресенье?» — читает Валя.

— «In the Sunday I will be busy with sport. В воскресенье я буду заниматься спортом», — продолжает Игорь.

— Игорь, а почему бы тебе не заняться спортом?

Игорь насторожился.

— Почему обязательно спортом? Мало ли есть других занятий! Музыка, например, шахматы, книги…

— У-у! — Валя наморщила носик. — Ты, наверное дни и ночи зубришь. От этого ты и знаешь все, да?

Игорь в душе расцвел от похвалы, но счел нужным обидеться.

— Почему же «зубришь»? Я бываю в театрах, на выставках. Сейчас, например, чудесная выставка пейзажистов. Там есть один пейзаж. Ты бы посмотрела… Мглистый зимний день, оранжевое солнце, накатанная лыжня — и зайчики, зайчики от нее… Хочешь, пойдем со мной завтра, прямо с утра?

— Что ты, как можно завтра! Завтра же кросс! — напомнила Валя.

— А сегодня вечером? — настаивал Игорь. — У меня билеты в МХАТ на «Три сестры».

Валя замялась.

— Знаешь, Игорь, мне очень хочется пойти, но я не могу. Мама в доме отдыха. Я с отцом одна — главная хозяйка. Надо ужин приготовить, постирать отцу. Вы ведь ничего не умеете сами! — добавила она с гордой улыбкой человека, понимающего свое превосходство.

— Да… Конечно… Ужин, стирка… — уныло возразил Игорь. — Если бы хотела, нашла бы время.

Разговор принял опасный оборот. И Валя поспешила переменить тему.

— Но тебе надо быть на кроссе, — напомнила она.

Игорь нахмурился.

— Я не пойду на кросс, — сказал он. — Тебе нравится смеяться надо мной!

Валя вспомнила урок физкультуры и прикусила неуместную улыбку.

— Ну, Игорь, я же не нарочно… И потом, ты сам виноват. Почему ты не хочешь работать над собой? Вот начни завтра. Это же очень просто — лыжи. Встал и пошел. При твоем росте ты мог бы быть отличным лыжником. Или вратарем. Например… Или стайером.

— «Вратарем. Стайером»! — поморщился Игорь. — Миллионы людей понятия не имеют о стадионах, и все-таки они здоровы и счастливы и девушки их любят. Ты, скажем, могла бы полюбить не спортсмена?

— Во всяком случае, — задумчиво отвечала Валя, — он не должен быть односторонним человеком. Я хотела бы, чтобы это был и спортсмен и вообще сильный человек. Верный друг и товарищ, на которого можно опереться в трудную минуту.

— Очень мало портретного сходства! — мрачно пошутил Игорь. — Боюсь, что у меня Надежды невелики.

Раздался звонок. И Валя вскочила, обрывая рискованный разговор.

Коля Казаков, окончательно заблудившийся в дебрях английского правописания, сразу приободрился, с лихим щелканьем положил мел и устремился в коридор, отряхивая руки.

— Валя! — крикнул он на ходу. — Сегодня вечером в Станкине баскет. Приходи болеть.

— В Станкине? — воскликнула Валя. — Мы им покажем! А Вовку Горохова они не выставят?

— Мы тогда уйдем с поля, — сказал решительно Коля.

— И правильно! — Валя захлопала в ладоши. — Я буду. Я обязательно буду!

В в эти дни в институте только и говорили о предстоящем Всесоюзном лыжном кроссе. В извилистых коридорах, на лестнице, в шумной столовой, даже в сумрачной профессорской на все лады склонялось слово «кросс». Ученые деканы подсчитывали количество и шансы участников. Студенты сангигиенического ежедневно убеждали Колю перейти к ним на факультет, соблазняя летней практикой на стадионе «Динамо». Стенные газеты — те просто хватали за рукава студентов, убеждая, рекомендуя и требуя: «Становись на лыжи! Становись!» В вестибюле для этой же цели висел плакат, на котором девушка в кроваво-красном свитере скользила по ярко-голубому снегу.

В кабинете физподготовки, а проще сказать, в каморке дяди Нади, до поздней ночи гудел встревоженный улей. Не говоря о «мастерах» и штатных «болельщиках» у дяди Нади роилась туча так называемой спортивной «мелкоты». Мелкота шумела, спрашивала советов и давала их, важно обсуждала качества мазей и со знанием дела толковала о лыжном спорте, неимоверно путая годы, события, имена и достижения.