Стивен Бакстер: Охотники Пангеи

Орнитолесты, вышедшие на охоту за диплодоком, пробирались сквозь густой лес юрского периода.

Этот орнит был деятельным плотоядным динозавром. Самка достигала высоты взрослого человека, но вес ее маленькою тельца составлял менее половины от общего веса. Она обладала мощными задними ногами, длинным хвостом-балансиром и острыми коническими зубами. И была покрыта коричневыми пушистыми перьями: неплохая маскировка для тех, кто обитает обычно на опушках леса, где ее собратья промышляют яйцами и падалью. Чем-то она была похожа на большую птицу с редким оперением.

Зато лоб казался почти человеческим, высокий, лысый, нависающий над острой, похожей на крокодилью, мордой.

Талию обвивал пояс, вокруг которого закручивался кнут. В длинных цепких лапах она держала нечто вроде копья.

Она носила имя, которое переводилось как Та-Что-Слышит-Все, ибо не вызывало сомнений, что, несмотря на молодость, слух у нее исключительный. Она была динозавром, динозавром с большим мозгом. Ни один человек не узнает о том, что она когда-то существовала.

Та-Что-Слышит-Все первой уловила звуки приближения стада диплодоков, отозвавшиеся мягким гулом в костях. Она немедленно бросилась на землю, разгребла листья папоротника и кипарисовые иглы и прижала голову к утоптанной почве.

Шум, скорее, казался глубоким рокотом, чем-то вроде отдаленного землетрясения. Это и был шум, производимый диплодоками, которые Та называла про себя «утробным голосом»: низкочастотный гул общения, иногда разносившийся на много километров.

Стадо диплодоков, скорее всего, покинуло рощу, где провело холодную ночь: эти долгие часы перемирия, в течение которых и охотники, и добыча впадали в лишенную сновидений неподвижность. Только когда диплодоки вновь пускались в путь, появлялась возможность преследовать стадо и даже отбить беззащитных малышей или больных ящеров.

Самец Той-Что-Слышит-Все наблюдал за ней. Его звали Стего, потому что он был упрям и сбить его с раз принятого курса было так же невозможно, как могучего, но печально известного своим крохотным мозгом стегозавра.

— Они идут? — спросил он.

— Да. Идут, — ответила она.

Плотоядные охотники привыкли действовать молча, поэтому их язык состоял из последовательности негромких щелчков, жестов и определенных поз: никакой смены выражений, поскольку морды орнитов были такими же застывшими, как у всех динозавров. Та и Стего молча скользили сквозь зеленую тень лесной опушки, двигаясь в безмолвной согласованности, и со стороны выглядели половинками единого организма. На протяжении многих поколений, начиная от лишенных мозга предков, эти виды плотоядных охотились парами. Совсем как сейчас.

В лесу преобладали высокие араукарии и гингко. На полянах рос плотный ковер из папоротников и похожих на листья ананаса цикадеоидов. Но цветущих растений не имелось. Это был унылый, казавшийся незавершенным мир, мир серо-зеленых и коричневых тонов, мир без ярких красок. Мир, через который пробирались охотники.

По мере приближения к стаду шум утробных голосов огромных животных становился все отчетливее. Он сотрясал саму землю: вялые стебли папоротников подрагивали, в воздухе танцевали пылинки, словно предчувствуя появление гигантов. И скоро орниты смогли услышать шаги могучих животных, оглушительный отдаленный топот, словно грохот камнепада с горного склона.

Орниты добрались до самого края леса. И там перед ними возникли диплодоки.

Когда диплодоки шагали, казалось, сдвигается сама земля и громадные холмы, тронувшись с места, лениво шествуют по равнине. Beроятно, человек не смог бы в полной мере осознать все, увиденное Той. Масштаб явно не совпадал: эти величаво скользящие колоссы просто обязаны были оказаться чем-то геологическим, но уж никак не частью животного мира.

Самой большой из сорока диплодоков была поистине необъятная корова: матриарх, которая уже свыше века считалась маткой этого стада. В длину она достигала тридцати метров, в высоту — пяти и весила двадцать тонн. Впрочем, даже самые молодые десятилетки выглядели куда массивнее самых больших африканских слонов.

Матриарх вышагивала, держа длиннющие шею и хвост почти горизонтально, параллельно земле. Тяжесть невероятного брюха поддерживалась мощными ляжками и широкими слоновьими ногами. Толстые, похожие на канаты, жилы вздувались на шее, спине, вдоль хвоста и лежали в специальных каналах, проложенных по верху позвоночника. Масса шеи и хвоста напрягала шейные сухожилия, уравновешивая тем самым вес торса. Вся она напоминала ожившую конструкцию подвесного моста.